Приехала скорая. Фельдшер по телефону пристраивал Изольду Матвеевну в реанимацию. Она не поместилась на носилках, поэтому ее спускали по лестнице на одеяле: за один конец держал шофер скорой, за другой – Ванечкин папа.
В реанимации врач склонился над ней и спросил равнодушно:
– Какой по счету инсульт? – Он выкинул один палец перед лицом Изольды Матвеевны: – Первый?
Старуха молчала.
– Второй? – врач выкинул два пальца для наглядности.
Тишина.
– Третий? – три пальца.
Изольда Матвеевна с трудом кивнула. Она и сама понимала, что это конец.
Когда палата опустела, она подняла левую руку, которая еще слушалась, и взяла с тумбочки телефон.
Сначала набрала участкового Ивана Сергеевича:
– Я в районной… Умираю… Хочу завещать квартиру… Ванечке.
Потом набрала отца Димитрия:
– Я в районной… Умираю… Приходите.
Она боялась закрыть глаза, чтобы не умереть раньше времени. Смотрела в белый потолок. Потом краем глаза заметила бутылку с водой на тумбочке, протянула левую руку и жадно припала к горлышку.
Отец Димитрий и Иван Сергеевич с нотариусом приехали с утра одновременно. Сознание Изольды Матвеевны уже было затуманено, но она показала левой рукой: сначала нотариус.
В коридоре гудел изумленный голос Ванечкиного папы:
– Квартиру? Трехкомнатную?! Моему Ваньке?!
Ей казалось, что нотариус делает все очень медленно.
«Как он не понимает, что можно не успеть!» – тревожно думала она.
Наконец Изольда Матвеевна поставила левой рукой едва понятную закорючку на завещании.
Настала очередь отца Димитрия. Он начал облачаться и достал требник, но, когда повернулся к старухе, на него уже смотрели мертвые глаза.
– Все кончено, – сказал он и позвал участкового.
Иван Сергеевич достал из кармана два пятака и положил их на глаза Изольде Матвеевне.
