События, произошедшие в детские годы, обычно остаются в памяти навсегда. Старшему из братьев Ев-нею было тогда семь лет, Камзабаю четыре, и все пережитое в дороге они запомнили. Например, как в русских деревнях угощали отбившуюся от своих казахскую семью, ехавшую с тремя малыми детьми неизвестно куда, помогали чем могли: кто даст ведро картошки, буханку хлеба, нальет молока, кто вынесет овощи. «Мать, видимо, из-за гордости про себя ворчала, что их еда отдает солью, но наш молодой родич — племянник дедушки Кошумбая по имени Исках, тоже ехавший с нами, наоборот, все нахваливал овощи, которыми угощали русские женщины, он ел с таким хрустом и смаком, так аппетитно, что и нам хотелось их отведать…» — пишет в воспоминаниях Камзабай Арыстанулы.
Братьям запомнилось, что всю дорогу отец был задумчив и молчалив. За многие дни пути он лишь один раз улыбнулся, когда Евней неожиданно закричал:
— Ага, смотрите! Заяц, заяц! — Встрепенулись сидящие в телеге дети: «Где, где же он, длинноухий?» А заяц уже пересек дорогу и исчез в чаще леса. Отец, шедший за телегой, спросил всполошившихся детей:
— Откуда, куда пробежал?
— Вон с того леска выбежал и исчез там, — показал Евней, указав на левую сторону дороги.
— Это хорошая примета, если пробежал с правой стороны на левую, мои милые!.. А ну, Бальтай, Аллах сопутствует нашему намерению. Значит, будем живы-здоровы и в здравии когда-нибудь присоединимся к своим! Если хоть капля молока осталась на дне торсыка[17], капни на землю! — распорядился Арыстан, не скрывая свою радость.
Долгие скитания на чужбине да и полная неизвестность впереди, должно быть, порядком угнетали уставшую в пути и от жизненных невзгод женщину, и она, к удивлению детей, взорвалась:
— Как будто кто-то гнал тебя в эту глухомань. Что нам теперь остается — вернуться к своим?! Чтоб сдох этот заяц, что пересек нам дорогу, пропади пропадом длинноухая тварь!.. — Излив накипевшую в душе злость, Бальтай вдруг замолкла.
Спустя некоторое время Арыстан спокойно возразил супруге:
— Беу, Бальтай, видать, тебя одолела усталость. Ведь мы страдаем ради наших же троих птенцов, потерпи, скоро кончатся наши мучения… Зря не расстраивайся, будь спокойна, байбише![18]
Арыстан угадал. Перед сумерками пегая кобыла, выбившаяся из сил, неожиданно прибавила шагу, густой лес начал редеть, и, наконец, извилистая дорога вывела их на большую поляну. Путники наткнулись на деревню, видать, зажиточную, потому что все дома в ней были срублены из толстых, вековых сосен. Остановились на окраине. Глава семьи начал обходить дворы в надежде найти ночлег.
