Жаботинский и Бен-Гурион | страница 31
Свадебная церемония была короткой. После благословения раввина жених надел кольцо на палец невесты и произнес на иврите: «Вот ты и посвящена мне по закону Моше и Израиля», повторив в своем сердце обет: «А я посвящен тебе», — и вместо свадебного путешествия из синагоги отправился на собрание избирателей.
Женитьба состоялась в разгар избирательной кампании, буквально за несколько дней до выборов в Государственную Думу III созыва. Когда стало ясно, что попытка баллотироваться в Думу закончилась неудачей, молодожены приняли решение разъехаться для продолжения учебы.
Совместную поездку в поезде до Берлина условно можно считать свадебным путешествием. Затем супруги разъехались: Анна — во Францию, изучать в Нанси агрономию, а Владимир отправился в Вену, где прожил по июнь 1908-го, ни с кем не встречаясь и, за редким исключением, не посещая сионистских собраний. В библиотеках он изучал книги по «национальному вопросу» (научился читать по-чешски и по-хорватски) и из каждой прочитанной книги или брошюры делал выписки на иврите. Языки давались ему легко, он в совершенстве владел итальянским, английским, немецким и французским языками и, конечно же, ивритом. Из школьной программы он знал латинский и древнегреческий. Овладеть новым языком не представляло труда.
Рождение ребенка супруги отложили на три года до завершения образования жены.
Зеев и Анна (Иоанма) Жаботинские с сыном
…Их брак длился тридцать три года, из которых вместе прожито менее трети. Может показаться странным, что они годами жили в разлуке, но не всегда жена солдата следует за мужем на поля сражений. И хоть настоящая война, в которой Жаботинский в мундире офицера британской армии отправится отвоевывать Палестину, будет всего лишь одна, было много баталий, требующих переезда из города в город, из одной страны в другую, и непосильных для женщины физических нагрузок, несовместимых со спокойной семейной жизнью. Так, в 37-летнем возрасте Жаботинский записался солдатом в Еврейский легион и, освобождая Палестину, участвовал в боевых действиях, в которых, кроме вражеских пуль, вторым смертоносным противником была малярия. Из батальона в 800 человек, выступивших в поход, вернулось после победы 150. Сорок жертв малярии, вспоминал Жаботинский, «так и не поднялись, и теперь они спят на военном кладбище в Иерусалиме, на горе Елеонской, под знаком шестиконечной звезды».
Он терзался, что вынужден находиться вдали от жены и сына, что не всегда может их обеспечить, но изменить свою жизнь не мог. Когда дело касалось национальной идеи, не раздумывая, он бросался в сраженье, жертвуя личной жизнью и литературным творчеством. Он оставался скитальцем, легким на подъем, не имевшим постоянного дома ни в 30 лет, ни в 40, ни в 50 (до 60-ти не дожил двух месяцев).
