Затем Бен-Гурион перечислил ошибки, совершенные, по его мнению, Вейцманом. В заключение обвинительной речи он заявил, что, хотя считает себя личным и преданным другом доктора Вейцмана (после едких и грубых нападок присутствующим трудно было в это поверить), если тот собирается по-прежнему действовать самостоятельно, то ему лучше подать в отставку.
Когда в перерыве заседания Хаим Гринберг, руководитель американского отделения «Поалей Цион», вышел из комнаты, по его слезам текли слезы. «Я никогда не думал, — говорил он в сердцах, — что доживу до того дня, когда лидер палестинской социалистической партии скажет такие чудовищные слова».
Вейцман, когда ему предоставили ответное слово, отвечал резко, отвергая выдвинутые обвинения, которые он назвал оскорбительными, и ехидно поинтересовался у членов комитета, намекая на свой статус, авторитет и уровень общения в правительственных кругах Великобритании — и уровень общения Бен-Гуриона, почти никакой: «На следующей неделе я приглашен к секретарю Государственного Казначейства Генри Моргентау. Должен ли я взять с собой Липского или Бен-Гуриона?»
Заседание завершилось полной поддержкой Вейцмана. Не сдерживаясь, обычно дипломатичный Вейцман резко ответствовал оппоненту — временами весьма едко, язвительно. Члены комитета его поддержали и с порицаниями обрушились на раскольника, осознавшего поражение и молча выслушивавшего их гневные тирады и призывы к благоразумию. Бен-Гурион понял: в Нью-Йорке он Вейцману проиграл.
Одному из своих корреспондентов Вейцман писал в эти дни: «Присутствие Бен-Гуриона являлось источником раздражения и раскола почти со дня его приезда, то есть в течение восьми месяцев. Все время он находится в состоянии сильного возбуждения и нервного напряжения, которое превращает каждое заседание — будь то заседание комитета по проблеме кризиса, или какое другое — в бессмысленное кружение, достойное постояльцев приюта для умалишенных». Другому своему корреспонденту он написал: «Бен-Гурион совсем потерял рассудок. Наилучшее решение — отправить его в Иерусалим… Я сделаю все от меня зависящее, чтобы обеспечить его транспортом».
Вейцман вылетел в Англию на встречу с секретарем Государственного Казначейства, чувствуя за спиной поддержку американских сионистов, — а Бен-Гурион, потерпев поражение и исчерпав возможности ему противостоять, после четырнадцатимесячного отсутствия вернулся в Иерусалим. В одной руке, победно вздернутой, он держал Билтморскую программу, незамедлительно одобренную Исполнительным комитетом, а в другой, спрятанной за спину, — неутешительную новость, которой поделился лишь с особо доверенными коллегами, рассказав о нью-йоркских баталиях и о конфликте с Вейцманом.
