К тому же в этот день в министерской резиденции произошло освящение домовой церкви, и в самый разгар торжественного приема, устроенного Кривошеиным по такому случаю чинам его ведомства, хозяин получил высочайшее уведомление подать прошение об отставке и одновременно узнал о лишении придворного чина гофмейстера. Однако при таком раскладе тем более оказывались значимыми формально-юридические обоснования увольнения министра. Что же конкретно вменялось в вину «ростовскому Кречинскому»?
Куломзин в воспоминаниях сообщил о дознании, проводившемся в отношении Кривошеина секретным образом летом 1894 г. следователем по особо важным делам. Тогда была собрана информация по двум фактам. Во-первых, о покупке главой Министерства путей сообщения местечка Шклов. Во-вторых, о действиях Кривошеина по поставке шпал из принадлежавшего министру леса для казенной железной дороги.
По первому факту было установлено, что Кривошеин обязался перепродать «посредствующим евреям» участок принадлежавшего его имению леса «на сруб». Когда же губернский лесоохранительный комитет запретил вырубку леса, Кривошеин «отказался дать удовлетворение евреям-комиссионерам», ссылаясь на комитетское решение. Иначе говоря, «надул» посредников. «Маневр ловкий, – заключил по этому поводу Куломзин, – но неудобный для министра».
Второй факт был еще более «неудобным», так как напрямую свидетельствовал о коррупционных действиях министра. Кривошеин продавал еврею, занимавшемуся поставками на местную казенную железную дорогу, шпалы из собственного леса. К тому же было доказано «дурное качество» части шпал. Дознание выявило и еще один дискредитировавший Кривошеина факт. Его шурин, екатеринославский губернский предводитель дворянства Струков, находясь в министерской квартире (а значит, при очевидном пособничестве самого министра), заключил с управляющим некоей казенной железной дороги договор о «снабжении этой дороги топливом и шпалами»[325]. Богданович сообщила любопытную подробность этой сделки. Деловым партнером Струкова оказался начальник Рижско-Орловской железной дороги Вас. Ник.
Коковцов (брат Вл. Ник. Коковцова – будущего премьера, а на тот момент – статс-секретаря Государственного совета). Договор предполагал продажу Коковцову Струковым шпал для Рыбинско-Бологовской железной дороги «за дорогую цену». Коковцов же за это – уже от министра путей сообщения – «получил повышение»[326].
А. Н. Мосолов также попытался оценить провинности Кривошеина, тем более что ему удалось ознакомиться с собранными Филипповым компрометирующими материалами. «Это были возмутительные факты», – подчеркнул мемуарист. Правда, мемуарист дотошно различал именно служебные злоупотребления и просто неблаговидные поступки. К первым он отнес, например, увольнение управляющего некоей железной дорогой за то, что тот отказался переводить локомотивы с угля на дрова. По словам А. Н. Мосолова, такое решение «составляло прямое злоупотребление властью». В то же время другие «грязные» дела Кривошеина «имели только косвенное отношение к его служебному положению». Среди таких дел автор воспоминаний назвал упомянутые выше «надувательство» еврейских предпринимателей при покупке министром имения в Шклове, а также контракты родственников его жены Струковых, взявшихся за организацию «поставки дров на железные дороги». Еще одним злоупотреблением такого же рода, по утверждению А. Н. Мосолова, стал навязанный руководящим органам «всех железных дорог» договор с типографией Мещерского на печатание в ней билетов, а также ведомостей
