. Примерно тогда же Киреев привел в дневнике уничижительную характеристику императорского окружения (запись помечена декабрем, скорее всего, она сделана еще до развязки дела Кривошеина, так как министр путей сообщения упоминается здесь в ряду других министров): «Государь, по-видимому, очень “изолирован”, нет никого, ни одного человека, на которого бы он мог опереться. Победоносцев – узкий ученый без всякого характера. Воронцов – нуль. Пьяный Черевин – тоже, Дурново – дурак круглый. Кривошеин – дрянь, Муравьев – умный, но беспринципный человек. Витте – умный, но тоже без принципов, нахал»
[314]. Киреев почему-то ничего не написал о Бунге…
По иронии судьбы Кривошеин узнал о собственной отставке в день своего тезоименитства – 14 декабря, на мученика Аполлония Антинойского. Для министра путей сообщения этот день, по словам Богданович, был отмечен еще одним торжественным событием – освящением домовой церкви, на которое «были приглашены все чины» ведомства. И пока «восхваляли за завтраком хозяина», ему тем временем «посылалась полная отставка с лишением его даже придворного звания»[315]. Комментируя обстоятельства отставки, Половцов едко заметил в дневнике, что 14 декабря министр путей сообщения давал гостям «обильный завтрак, после коего и получил сам угощение»[316].
Через четыре дня после этого события Богданович указала на лицо, которое, по слухам (как будет показано ниже – соответствовавшим действительности), непосредственно подтолкнуло императора к окончательному решению судьбы Кривошеина. Этим лицом оказался государственный контролер Филиппов, который 14 декабря представил Николаю II доклад с фактами злоупотреблений министра путей сообщения[317]. Мещерский в воспоминаниях выставил этот поступок Филиппова в неблаговидном свете. Издатель «Гражданина» уверял, что государственный контролер якобы мстил Кривошеину за «чересчур абсолютное неухаживание за ним, которое называл игнорированием его личности». Глава МПС недальновидно не придавал значения «даже самым нужным приемам дипломатии». Министр игнорировал увещания Мещерского оказывать знаки внимания жене Филиппова, а также жене «другого министра» и в результате был съеден государственным контролером при поддержке того самого неназванного министра [318].
После доклада Филиппова император тут же поручил управляющему Собственной его императорского величества канцелярией К. К. Ренненкампфу уведомить Кривошеина об отставке
