Вообще в эти дни специальные поездки к местам оперативного размещения бюллетеней из Ливадии стали непременным пунктом распорядка дня архитектора. Так, например, 9 октября Султанов записал в дневнике, что «перед сном» вместе со своей женой Е. П. Летковой-Султановой специально ездил к думской башне, чтобы прочитать свежий вечерний бюллетень, но его не было – по-прежнему висел бюллетень суточной давности (тот самый, с которым он мог ознакомиться прошлым вечером на Николаевском вокзале в Москве), и супруги «несолоно хлебавши вернулись домой»[161]. Не исключено, что такая проволочка с информированием столичных жителей была вызвана просто тем, что это был воскресный день.
Между тем в самой Ливадии вечером 9 октября бюллетень был подготовлен. В нем говорилось, что за время с субботнего вечера Александр III «спал немного больше», а самочувствие с аппетитом стали у него «несколько лучше»[162]. Этот бюллетень был расклеен в Петербурге либо поздним вечером в воскресенье, либо ночью или ранним утром в понедельник. Султанов узнал о нем дома, видимо, с чьих-то слов: «Проснулся радостно, – зафиксировал он в дневнике свое настроение, – в бюллетене светился крохотный луч надежды. Господи, сотвори чудо! Услышь мольбы России!» [163].
Если не вдаваться в подробности протекания болезни Александра III, отталкиваясь от сообщений лиц, находившихся рядом с ним в Ливадии, а руководствоваться исключительно сухими строчками официальных бюллетеней, которые только и доходили до общества и, соответственно, формировали его настроения, то на предсмертной неделе у императора наступила ремиссия.
В понедельник у него несколько улучшился сон, но аппетит стал «несколько меньше»[164]. Утром во вторник пришла информация, что к зафиксированной накануне клинической картине прибавилась неприятность: «несколько» возросла отечность ног, к вечеру были зафиксированы спазмы, правда, «легкие», зато улучшился аппетит[165]. В среду днем сонливость исчезла, а общее самочувствие и аппетит стали «лучше», хотя и «отек ног несколько увеличился»[166]. «Бюллетени стали получше, – с явным облегчением вздыхал в среду 12 октября в дневнике Султанов, – и на душе – посветлее; воскресла надежда»[167].
В четверг 13 октября, за неделю до кончины, ремиссия усилилась: сохранились вчерашние самочувствие и аппетит, не наблюдалось сонливости и спазмов, не увеличивались отеки ног[168]. На следующий день отечность «несколько» возросла, а также появилась «некоторая слабость», но сохранился хороший аппетит, спазмов и сонливости не наблюдалось
