затем в церковь». А после упоминания о многолетии государыня односложно заметила: «Да».
Следующий вопрос касался мужской и женской частей свиты императрицы. Министр интересовался, где всем этим людям находиться при встрече Алисы Гессенской и где им ей представиться. Мария Федоровна ответила на него: «Да, в полном парадном облачении рядом с церковью».
Записка завершается еще одним вопросом графа и ответом на него царицы. Воронцов-Дашков выяснял, не будет ли у государя какого-либо другого приказания ему по поводу возможных дел, не отмеченных в двух предыдущих вопросах. На это Мария Федоровна и ответила приведенными выше словами, что император себя чувствует «лучше», что он «провел день хорошо», «идет на поправку и вполне в духе»[150].
Приведенный документ наглядно показывает, как сложно и громоздко разбирались в Ливадии даже в общем-то технические вопросы. Неудивительно поэтому, что более сложные проблемы при невозможности первого лица участвовать в их рассмотрении не имели шансов стать решенными. Это видно хотя бы на примере неспособности окружения Александра III ускорить переход прибывшей в Ливадию Алисы Гессенской в православие. Шереметев, находившийся в те дни в Крыму и регулярно посещавший царскую резиденцию, подробно осветил в дневнике разворачивавшуюся вокруг этого вопроса историю.
11 октября, на следующий же день после приезда невесты наследника, графу стало известно, что протопресвитер Иоанн Янышев «находит возможным» не торопиться с миропомазанием Алисы и отложить его до весны, несмотря на то, что государь прямо высказал ему свое желание, наоборот, «ускорить» совершение этого таинства. Днем позже о. Иоанн уже лично пытался успокоить Шереметева по поводу вопроса с миропомазанием невесты наследника. Царский духовник «возбужденно» проговорил графу, взяв его за руки: «Будьте уверены, государь ясно и вполне сознает положение. Он обо всем подумал, будьте уверены». Еще через день, 13 октября, сам Воронцов-Дашков выразил сочувствие идее графа о необходимости скорейшего миропомазания Алисы и издания по этому поводу соответствующего манифеста, но сделал это «вяло». Среди приближенных возникло даже намерение «уговорить» наследника «ускорить дело». Однако Шереметев выразил сомнение в успехе этого предприятия. По его словам, цесаревич «держит себя прекрасно», но вместе с тем «совершенно стушевывается». Вел. кн. Сергей Александрович также не хотел говорить со своим державным братом о миропомазании Алисы, чтобы лишний раз его не беспокоить
