Тогда государь сказал: “Да ведь я знаю, что вы все по доброте говорите, а между тем все кончено»
[101].
А вот по описанию вел. кн. Николая Михайловича, Вельяминов делал последнюю процедуру царю без посторонних: «Все, даже ближайшие, вышли». И далее мемуарист передал все ту же фразу Александра III, которую тот сказал врачу[102], – буквально слово в слово, как это воспроизведено у Вельяминова (что неудивительно, если принять во внимание, что врач в своих воспоминаниях неоднократно цитировал великого князя, хотя в данном конкретном случае именно он обладал истиной в последней инстанции, так как слова были обращены к нему и никого больше не было в комнате).
Каким бы ни было отношение Александра III к о. Иоанну Кронштадтскому прежде, нет никаких сомнений в том, что перед самой кончиной император стремился как можно чаще видеться с пастырем и причащаться у него, а не у своего духовника. И переломной в этом отношении стала годовщина спасения царской семьи во время катастрофы под Борками[103]. Вел. кн. Николай Михайлович, размышляя о таком изменении в отношении государя к знаменитому протоиерею, задавался вопросом: «Сделал ли царь это по собственному почину или нет?» И уверенно отвечал: «Я почти смело могу сказать, что нет». Мемуарист упорно усматривал причину изменения отношения Александра III к пастырю во влиянии со стороны вел. кн. Александры Иосифовны и ее дочери, королевы эллинов, этих «двух очень достойных личностей, но в этом случае немного потерявших самообладание», которые «добились так или иначе, чтобы царь призвал к себе отца Иоанна еще раз»[104].
Приведенное мнение, помимо своей оценочной однозначности и безапелляционности, которые свидетельствуют о, как минимум, сдержанном отношении мемуариста к о. Иоанну Кронштадтскому, важно еще и тем, что автор прямо указал: 17 октября император принял пастыря во второй раз, первый раз встреча состоялась в понедельник 10 октября, когда и была произнесена царем вежливо-сдержанная фраза: «Делайте, как знаете». А спустя всего лишь неделю – прямо противоположное отношение государя к протоиерею, которое зафиксировал даже явно не симпатизировавший последнему Николай Михайлович, который заметил, что 17 октября священник произвел на царя «очень хорошее впечатление»[105].
Еще более яркое в эмоциональном отношении предсмертное обращение Александра III к о. Иоанну Кронштадтскому записала в своем дневнике вел. кн. Ксения Александровна: «Вы святой человек, вы праведный, Господь вас любит и принимает все ваши молитвы, и весь русский народ вас боготворит». Дочь императора также подтвердила, что пастырь покинул умиравшего незадолго до его кончины по настоянию последнего: царь «попросил о. Иоанна отдохнуть и прийти позже»
