Леонтиск начал:
— Надеюсь, тебя не допрашивали, и палач не прикасался к тебе?
— Нет, господин. Пока нет.
— Это хорошо. После истязаний тела в решениях человека незримо будут присутствовать чувство страха и ненависть к своим истязателям. Какое же может быть после пыток соглашение!
После слова «соглашение» глаза старшины выразили удивление.
— Я хотел бы поручить тебе одно важное дело, — без предисловия начал Леонтиск, — в обмен на жизнь и свободу.
До старшины стал доходить смысл сказанного, но по выражению его глаз стало ясно: не на все условия он может согласиться. Разве он может изменить своему Богу? Император Тиберий еще лет пятнадцать назад требовал в Риме от иудеев отречься от Господа в пользу легкомысленных и многочисленных богов. Презренные язычники! Что римляне, что греки!
Леонтиск без труда угадал содержание мыслей старшины.
— Дело, о котором пойдёт речь, не касается твоего Бога. Оно не касается даже каравана с оружием; с караваном римляне сами разберутся. Что касается моего понимания событий, — продолжал грек, — я бы согласился. В моём предложении нет никаких мотивов, стесняющих религиозные или патриотические свободы. Напротив, предоставляется возможность отомстить своим врагам. В жизни редко случается совпадение интересов, особенно в таком положении, в котором ты находишься. Кому-то нужны услуги, совпадающие с твоими интересами.
— Говори, — отозвался старшина.
— Начну с постоялого двора, — продолжал Леонтиск. — Мне известны все события и твои рассуждения, даже содержание угроз в адрес сына Каиафы.
— Если бы только это! Я спокойно, без душевных терзаний прирезал бы его в каком-нибудь переулке вместе с его двумя друзьями.
— Этого не потребуется. Его надо вывезти и сопровождать в течение года, присматривать за ним, обеспечивать охрану и не поддаваться на посулы. Он высоко оценит свою жизнь и своё возвращение в Иерусалим. Скажем, в сто тысяч драхм. Трудно устоять. Умный человек, однако, знает, что устроиться незаметно даже с такими деньгами в мире, контролируемом чиновниками Рима, невозможно. Помнишь, как ты говорил своим товарищам о намерении укрыться в Александрии и затеряться среди почти миллионного населения? Потребовалось всего два месяца, чтобы всех вас выявить и препроводить в тюрьму.
Старшина подался вперед:
— И все остальные в тюрьме?
— А ты думал!
— Господи! Убереги и сохрани нас от римлян!
— Не сохранит Господь, не сохранит. Сам видишь! Лучше думай о себе сам, надёжнее будет. И не отклоняйся от главной мысли. Тебе уже ясно: твоими работодателями могут быть только римляне. Итак, берёшься ли ты за это дело?
