Подходили префект с примипиларием, последний ещё издали возбуждённо кричал:
— Ты что, с ума сошёл, ты что, не понял? — это показательный бой!
— Конечно, понял, — тяжело дыша, отвечал Понтий, — иначе они были бы уже трупами.
Префект был доволен, искры удовлетворения так и прыгали в его глазах и, обращаясь к Авилию Флакку, спросил:
— Что скажешь, принципал?
— Прошу назначить этого парня в мою палатку, игемон. Он пришёлся мне по душе.
— По правилам место его в первой когорте, но и твою просьбу считаю справедливой. Не начни ты проверку боем, мы об этом парне ничего бы и не узнали. Приказываю: считать этого парня легионером второго года службы. Деньги и стаж начислять соответственно.
Префект обратился к новичку:
— Из разговора я понял, что тебя Понтием зовут, так скажи мне, Понтий, как бы ты действовал, если бы бой протекал в действительности?
— От первого копья я всегда увернусь, значит, удар надо наносить по второму бойцу, чтобы упредить его бросок. Бросок копья у меня был ещё не самый сильный, так что второго бойца я вывел бы из строя навсегда. Третий боец держал щит ниже положенного, горло его было открыто, и мой дротик попал бы ему не в шлем, а куда надо. Теперь оставалось только лишить возможности первого бойца отметать дротики, и даже если бы мне не удалось сбить его с ног, бой продолжался бы на мечах один на один, а здесь я чувствую себя уверенно: меня не так-то просто взять.
— Значит это не просто случай, — размышлял префект, — перед нами готовый к бою солдат.
— А кто тебя обучал?
— Принципал VI легиона «Виктрис» Карел Марцелла, и обучал он меня четыре года.
— Ах, вот это кто! Известный мне вояка… Тебе, Понтий, повезло с учителем.
Префект подумал несколько секунд и обратился к примипил арию:
— Позаботься и ты, командир, чтобы у новобранца было полное и новое снаряжение. Скажи от моего имени панцирникам и шорникам, чтобы снаряжение было подогнано по росту. Расходы легион возьмёт на себя.
Позднее Понтий увидел, как велико было движение души его будущего командира, когда Флакк отдал ему свой сделанный по заказу шлем да ещё и щит. Стоили такие предметы воинского снаряжения дорого, хранились бережно — от них зависела жизнь в бою — и вот так отдать их можно было только брату или верному другу.
Но как ни был взволнован Понтий только что окончившейся стычкой, любознательность молодости была, видимо, сильней. Почему-то на него произвёл впечатление третий всадник, всё время хранивший молчание и державшийся в стороне.
