Частые смены на троне, как «династический кризис» (С. Ф. Платонов), представляли собой существенную фазу смуты; к этому добавился социальный (крестьянские и казачьи мятежи) и национальный (иностранная интервенция) кризисы. Все три фазы перекрываются и взаимообусловлены. Смута достигла высшей точки во время двух с половиной лет междуцарствия (середина 1610 г. — начало 1613 г.) с временной польской военной диктатурой. В это время впервые в русской истории рассматривались и иностранные кандидатуры на престол. Наибольшие шансы имели Карл Филипп Шведский и Владислав Польский. С последним некоторые бояре даже заключили ограничительный акт по польскому образцу, осуществление которого означало бы конец самодержавия. Тем не менее восхождению польского кронпринца на московский трон тогда временно помешало желание его отца самому стать царем. Правда, это не могло осуществиться, поскольку Зигмунд III, как король Польско-Литовского государства, не мог перейти в православие.
21 февраля 1613 г. на Земский собор собрались около 700 выборных. Городские представители на этот раз выбирались даже в провинции. Собор избрал на царство Михаила Федоровича Романова. На этом закончился династический кризис смуты. Правда, фактически преодоление социальных волнений, а также освобождение страны от оккупантов, продолжалось еще некоторое время. В отношении самой династии тогда, конечно, нельзя было заранее знать, что правление Романовых будет долгим — более трехсот лет, хотя к концу правления уже продолжительное время не в чистой форме. О причинах выбора Романова будет сказано в главе «Михаил Федорович». Здесь нужно только указать, что роль сыграло, кроме прочего, родство со старой династией Рюриковичей. Романовы не относились к высшему дворянству, но Анастасия Романова была первой женой Ивана IV. Он женился вскоре после коронации и таким образом в 1547 г. не только положил начало Московскому царству, но и неосознанно создал основу для постоянства власти на протяжении многих столетий, тем более, что царевичи, прежде всего по соображениям веры, до 1710 г. не женились на представительницах иностранных династий.
Романовы, особенно отец Михаила Филарет, решили проблему прерывания «царева корня», по возможности уничтожая воспоминания и документы о царях времен смуты, фальсифицируя историю смуты в своем духе, представляя выборы как поиск правителя, предопределенного Богом, и выдавая Михаила за более или менее прямого потомка последних Рюриковичей, причем им на помощь пришла случайность патронимия Федорович — которую также можно было вести от Федора Ивановича. Хотя фальшивые претенденты все еще продолжали возникать (за все столетие их было семнадцать), но во второй половине 17 в. они уже называли себя не Рюриковичами, а Романовыми, так что династию можно считать признанной, начиная с Алексея Михайловича. Это тем более удивительно, что Михаил Федорович и Алексей Михайлович начали править в молодом возрасте. (И последующие Романовы при вступлении на трон были очень молодыми, а некоторые и малолетними.) Но свержению препятствовали две традиционные опоры московской аристократии: церковь и служилое дворянство, в то время как третий столп их власти — традиция (старина) — во время смуты впервые пошатнулся и продолжал расшатываться прогрессирующей «европеизацией».
