«Человек-зверь», жестокость которого не знает пределов, – вот суть образа уругвайского вождя в «Факундо». Даже ремни из кожи полковника Масиэля, служившие упряжью для коня аргентинского диктатора Росаса, были, по его мнению, «предвосхищены обычаями Артигаса, прочих каудильо – варваров и татар». Да и диагональная красная полоса на своем знамени, добавленная Артигасом к бело-голубому («аргентинскому») флагу, возвещает, по мнению аргентинского мыслителя, «ужас, кровь и варварство!»[57]. «Человеческий род, – пишет он, – во все времена вкладывал именно такое значение в кровавый, багрово-алый, пурпурный цвет: пойдите-ка и изучите историю правления тех народов, что предпочитают этот цвет, и вы найдете там Росаса и Факундо: террор, варварство, потоки крови». Повторяются известные истории о жестокости монтонерос (партизан) Артигаса, которые зашивали живьем своих пленников в сырые телячьи кожи и оставляли на медленную мучительную смерть в степных просторах пампы.
Одна и та же сила, пишет Сармьенто, поддерживала Артигаса в Энтре-Риос, Лопеса в Санта-Фе, Ибарру в Сантьяго, Факундо в Лос-Льяносе: «Индивидуализм был ее сутью, копье – ее единственный оружием». «Орды бедуинов, в наши дни грабящие пограничные районы Алжира, дают точное представление о том, что такое аргентинская революция, которую использовали и дальновидные политики, и знаменитые злодеи». Инстинкты этого «зверя в человеческом облике» враждебны европейской цивилизации, «как и любой другой упорядоченной организации: враждебны монархии, как и республике, так как обе происходят из города и несут порядок и уважение к власти». Врожденный бандитизм и жестокая ярость сами по себе противоположны любым законодательным рамкам[58].
В работах Б. Митре (аргентинский военачальник, политик, президент Аргентины в 1862–1868 гг.), посвященных Сан-Мартину и Бельграно[59], воспеваются подвиги этих патриотов как основателей Аргентины, и олигархи в них выступают в качестве охранителей, выразителей общенациональных интересов. Эта либеральная версия истории, закрепленная в героических (и в большинстве своем вымышленных) картинах художников конца XIX в. (одним из создателей «исторической иконографии» был М.А. Куартероло) с отвращением описывает Артигаса, Факундо Кирогу и Росаса как некие «дефекты», аберрации в общем победоносном ходе истории.
Особое негодование Митре вызывал радикализм Артигаса при проведении аграрной реформы, и его решимость не только возродить сельское хозяйство, но и передавать земли пеонам, воевавшим в его армии. Именно при описании этой политики Митре не может выдержать общий академический тон своих произведений, характеризуя Артигаса как «каудильо вандализма и создателя полу-варварской федерации»
