. Королева щедро одарила его и сделала одним из своих секретарей, а Фруассар старался всячески услужить ей «прекрасными стихами и трактатами о любви»
[42]. С этого времени он целиком отдается главному делу — описывать события XIV в. Фруассар всегда аккуратно упоминает о каждом знатном покровителе, говоря при этом, что принимается за свой труд в соответствии с желанием последнего и при его поддержке и покровительстве: то это «высочайший и благородный принц… дражайший сеньор и господин Ги де Шатильон, граф де Блуа»
[43], то «дражайший сеньор и господин монсеньор Робер де Намюр, сеньор де Бофор»
[44] и т. д. Они же оказывали ему и денежную помощь
[45], ибо, как говорит Фруассар, «невозможно было бы продолжить и завершить столь длинное повествование без того, чтобы это не стоило больших трудов и больших (денежных) затрат»
[46]. Собирая материал для хроники, он объездил «большую часть христианского мира» (в тогдашнем понимании): Англию, Шотландию, Уэльс, Бретань, Фландрию, Брабант, Беарн, Артуа; был в Париже, Авиньоне, Бордо, Лондоне, Риме, Милане и других крупных городах.
Восторженные описания пребывания Фруассара при дворе того или иного сеньора служат ему неизменным фоном при изложении тех или иных событий. Он доволен и обществом, в котором чувствует себя превосходно, и временем, в которое он живет. Установившийся порядок кажется ему вполне идеальным. События Столетней войны он считает наиболее замечательными и величественными во всей истории человечества. «Полагаю я, что от самого сотворения мира и с тех пор, как впервые (люди) стали владеть оружием, нигде в истории не найдется столько чудес, столько великих подвигов в сражениях, сколько их было во время упомянутых войн[47] как на суше, так и на море»[48]. Своею основной целью он ставит описание «славных военных деяний» (grans fais d'armes; biaux fès d'armes), «долженствующих служить примером тем добрым (воинам), которые желают отличиться на военном поприще»[49]. И ставит он свой труд исключительно на службу рыцарству: «И это[50], по справедливости, должны желать услышать все благородные молодые люди, которые желают отличиться, ибо рассказы о добрых рыцарях и прославление храбрых разжигают и воспламеняют мужество пред любым подвигом»[51].
При этом он очень высокого мнения о себе как историке: «Я хорошо знаю, что еще в будущее время, и когда я уже умру, будет эта возвышенная и благородная история[52] в большом ходу»[53]
