Дяде Феохарису ничего не оставалось делать, как обратиться ко мне. Если бы он сделал это изначально, то не пришлось бы ему столько раз переносить топор и искать в карманах. Но дядя не боится трудностей, и ему чуждо иждивенчество. Я едва успел принять равнодушную позу, как быстро, хоть неохотно и вынужденно, он повернулся ко мне со словами:
— Дай, слушай, рубль, чего сидишь!
— Потом заплачу, — сказал я, не поднимая головы от газеты, в которую успел уткнуться.
Он прошел мимо с чаем, бурча и шаркая ногами, и очень скоро его взгляд надавил мне на темя. Я долго терпел, но в конце концов поднял голову. Он уселся как раз напротив, глядя на меня в упор. Я заерзал, но, понурив голову, делал вид, что не замечаю его. Но он знал, что я знаю, что он наблюдает за мной. Переносица моя, отягощенная его взглядом, тикала! Дядя Феохарис неторопливо пил свой чай, а тот, кто в нем, жонглировал взглядом. Время остановилось, несмотря на ритмичное тиканье у переносицы.
Наконец они ушли. Я понял, что они удалились, потому что уже не горели щеки и не тикало у переносицы. Я отдышался и медленно поднял голову. Под сосновыми пальмами, в сопровождении переводчицы и свиты наиболее воздержанных на язык абхазских писателей, шел угловатый и длинный Грэм Грин.
3
— Привет, ребята! Я хочу познакомиться с классиком! — крикнул я с балкона.
Грэм Грин сразу обернулся. Я встал и подчеркнуто вежливо отвесил ему поклон. Между тем один из писателей, с которым я был «одного поколения», отвел руку за спину и оттуда показывал знаками, чтобы я не подходил.
— Я ничего лишнего не скажу! Я просто хочу с ним сфоткаться! — настаивал я.
Писатель-сверстник сделал движение, словно смахивая пыль с плеча. В отличие от Гвидо Джотовича, у которого этот же жест есть проявление нервного тика, коллега предупреждал меня, что «красноперые» следят.
— Дайте мне с ним сфотографироваться! Он же больше не приедет в Абхазию!
— Он только сфоткается! Он лишнего не скажет! — стала болеть за меня чайхана.
Красноперые, услыхав шум, стали появляться из-за газет. Они таились только для виду: кто в Сухуме может от кого спрятаться! Они хмуро глядели на меня, но народ принял мою сторону.
Грэм Грин, сумевший разгадать все диктатуры третьего мира сквозь парады потемкинских деревень, что-то почувствовал. Он наклонился к переводчице и спросил, чего мне надо. Она ответила. Проницательные глаза из-под мохнатых седых бровей взглянули на меня. Он что-то сказал переводчице, и они направились к балкону-чайхане.
