Мне следовало куда-нибудь убежать от этих лиц. Они вызывали во мне ощущение, которого к не испытывала годами. Они вызывали во мне боль. Это была будущая боль Флипа.
Вцепившись в сверток, я пустилась бежать. У почты, успокаивая дыхание, я попыталась отыскать в себе надежду, что смогу избавиться от боли так же просто, как от свертка. Напрасно. Я уже поняла, что, если отправлю пленку, боль никогда меня не оставит.
В преддверии ада нет радостей, но нет и боли. Я снова положила сверток в карман и медленно пошла прочь от почты. Я шла долго, пока не добрела до реки. На мосту я остановилась и уронила коричневый пакет в серое речное течение. В этот момент на мою шахту опустилась крышка, жидкая серая крышка, которая будет нестись и кружиться водоворотами у меня над головой, пока я жива. Отныне никто никогда не взглянет вниз в мою шахту.
Вечером аудитория устроила Флипу овацию. Когда свист и аплодисменты умолкли, ведущий не угомонился. Он потребовал еще лавров для претендента. «Ура Флипу Морли! — закричал он. — Ура сенатору из Пенсильвании! Ура следующему президенту Соединенных Штатов!»
Рев толпы оглушил меня, но я все-таки расслышала тоненький голосок, раздавшийся словно из-под воды:
— Ура преддверию ада!
Перевод с английского Э. МЕЛЕНЕВСКОЙ
