— Но ведь именно так она и говорит, — возразил Сандсторм. — Я знал ее пять лет, и именно так она говорила.
— Это совершенно естественная речь, — вставила миссис Сандсторм.
— Ее речь ужасна, мистер Сандсторм, — сказал я. — Если вы оставите ее в таком виде, нам всем конец.
— Вы действительно так думаете, Роберт? — спросил он.
— Я действительно так думаю. — Я вдруг опустился на подлокотник одного из кресел в проходе.
— Я обдумывал эту пьесу двадцать лет, — сказал Сандсторм, закрыв глаза руками. — Это чистая правда.
— Я полагаю, нам надо обсудить это дело с мамой и с ребятами, — заявила миссис Сандсторм.
— Вы не возражаете? — спросил меня Сандсторм.
— Ради бога, — ответил я. — Я буду на той стороне улицы в баре.
Я прошел по проходу, мимо пятнадцати Сандстормов, которые напряженно вслушивались. Они молча смотрели, как я вышел.
Пока Сандсторм появился в баре, я пропустил три рюмки. Прежде чем сказать что-нибудь, он заказал мне еще рюмку и положил руку мне на плечо.
— Им пьеса нравится, — сказал он. — Семье. Они считают, что публика будет валом валить. Они не видят в пьесе ничего плохого.
— Разумеется, — сказал я, сам точно не зная, что именно «разумеется».
— Я чувствую, Роберт, — продолжал он, — что теперь, в свете всего сказанного вами, пьеса вам не совсем нравится.
Я поболтал оставшийся на дне лед.
— Теперь мне ясно, — сказал он, — что вы не совсем понимаете пьесу. Это естественно, Роберт. Для такой пьесы вы несколько молоды.
— Разумеется.
— Поэтому, если не возражаете, я избавлю вас от ответственности за ее постановку.
— Ну а кто же будет ее ставить? — спросил я.
— Я. В конце концов это же было со мной. Уж если кто и знает, как это было, так это я.
— Угу, — согласился я, вспомнив о блокноте, в котором не было ни одной записи. — Оставшиеся у меня деньги я верну.
— Половину, — сказал Сандсторм. — Мы обсудили этот вопрос и решили, что вы получите половину своего гонорара. Идет?
— Разумеется, — ответил я. — Ну, надеюсь, «Это было в Рочестере» получит Пулитцеровскую премию.
— Спасибо, Роберт. Приезжайте к нам в Нью-Джерси.
— Приеду. — Я помахал ему, и он пошел обратно в театр, к своему семейству и к семейству жены, к ведущей актрисе, которая опускалась в кресло, как набитый свинцом сейф, и к пьесе, над которой он думал 20 лет.
Я остался в баре.
Рецензии были очень плохие. «Таймс» писала: «Вчера в «Джексон-театре» состоялась премьера пьесы «Это было в Рочестере». Она написана, финансирована и поставлена Леоном Сандстормом».
