Вся соль была в том, что ни мисс Шенстен, ни сам мистер Монсун, директор, не могли дать сколько-ни-будь удовлетворительный ответ ни на один из разумных вопросов такого рода, так как они (да и все другие учителя) всегда принимали на веру то, что находили в учебниках.
Вместо того чтобы попытаться ответить на мой вопрос, мисс Шенстен вынудила меня продемонстрировать новую школу поведения. Другими словами — обратила меня в бегство. Она кинулась на меня с такой быстротой, что я едва смог удрать. На какой-то миг, прежде чем я выскользнул, она успела ухватить меня за свитер домашней вязки и порвала его. Класс также одобрил и новую школу поведения. Вместо того чтобы оставаться на месте в весьма затруднительных ситуациях, не лучше ли встать и уйти. Погоня была захватывающей, но я благополучно покинул класс. Спустя пять минут, надеясь, что она успокоилась, я открыл дверь, хотел войти и сесть на свое место, как она опять бросилась на меня, и я снова убежал.
Чтобы не ждать последствий, я решил уведомить о происшедшем самого мистера Монсуна, но, рассказав ему все, я здорово удивился, поскольку симпатии его лежали на стороне мисс Шенстен и еще потому, что глядел он на меня с отвращением.
— Опа сказала, что скалам двадцать тысяч лет, — сказал я. — Все, что я сказал, это — «откуда вы знаете?». Я не имел в виду, что они не были такими старыми. Я думал, что, может быть, они еще старше, — возможно, им тридцать тысяч лет. Как стара Земля? Семь миллионов лет, не так ли? Если в учебнике говорится, что скалам двадцать тысяч лет, то кто-то же должен знать, откуда в нем такие данные. Это средняя школа имени Лонгфелло. Я пришел сюда учиться. И я не ожидал, что меня накажут за то, что я хочу получить знания.
— Как тебя зовут? — спросил мистер Монсун.
— Уильям Сароян, — ответил я как можно скромнее, хотя должен признаться, что это было не так уж легко.
— Тебе?.. — сказал мистер Монсун.
— Одиннадцать, — сказал я.
— Нет, я не об этом.
— Сорок семь килограммов.
— Нет, нет…
— Пресвитерианин.
— Имя, вот о чем я думаю.
— Оно, говорят, означает блондин.
— Национальность, — сказал мистер Монсун.
— Армянин, — ответил я гордо.
— Так я и думал, — сказал директор.
— Что вы так и думали?
— Никто, кроме армянина, не задал бы такого вопроса.
— Откуда вы знаете? — сказал я, давая ход новой школе.
— Ведь никто же, кроме тебя, так не поступил, — сказал директор. — Разве это не отвечает на твой вопрос?
— Лишь частично, — сказал я. — Откуда вы знаете, что кто-нибудь другой не задал бы этого вопроса, если бы этого не сделал я?
