Разные мнения - Уильям Сароян

Я питал надежду, что среди моих друзей по «Лонгфелло» найдутся многие, кто вспомнит о моей весьма примечательной репутации, заработанной в течение того семестра, который я там проучился, но, выяснив, что по прошествии тридцати лет кое-кто из друзей умер, другие разъехались или забыли «Лонгфелло», я решил вспомнить об этом сам.

«Лонгфелло» не была, говоря строго, средней школой. В ней были седьмые и восьмые классы начальной школы, а полное название ей было «неполная средняя школа имени Лонгфелло». Лонгфелло, о котором идет речь, был, конечно же, тот самый мистер Лонгфелло, или Генри Водсворт, хотя ничего особенного из того никогда не следовало.

Если бы я не основал новую школу учения и поведения за период моего пребывания в «Лонгфелло», мне бы и в голову не пришло, что кто-либо из имевших честь знать меня в то время мог бы взять на себя труд рассказать обо мне.

Произошло это на уроке древней истории, вот тогда-то я впервые и поразил весь класс, дав всем понять, что перед ними и правда незаурядная личность. Случилось так, что это был первый урок в первый день школьных занятий. Учительнице, на лице у которой росли волосы, было лет сорок или около того, и она, как говорили, несмотря на противную внешность, была легкомысленной особой. Она курила сигареты, громко смеялась в обществе других учителей во время обеденного перерыва, а ученики старших классов частенько замечали, как она внезапно впадала в игривое, возбужденное состояние. Ученики звали ее мисс Шенстен, учителя — Гарриэт или Гарри. Нам раздали учебники древней истории, и мисс Шенстен для начала попросила нас открыть их на сто девяносто второй странице.

Я заметил, что для первого урока было бы правильнее начать с первой страницы.

Она спросила, как меня зовут, на что я был только рад честно признаться:

— Уильям Сароян.

— Так, Уильям Сароян, — сказала мисс Шенстен, — я могла бы сказать, мистер Уильям Сароян, закрой рот и предоставь мне возможность преподавать классу древнюю историю.

Здорово она меня отбрила.

На сто девяносто второй странице, как сейчас помню, была фотография двух довольно невзрачных камней, которые, по словам мисс Шенстен, назывались Стоунхенд[1] А еще она сказала, что этим камням двадцать тысяч лет.

Тут-то и пришла в действие моя школа учения и поведения.

— Откуда вы знаете? — спросил я.

Это был новый удар по старой школе учения, согласно которой учителя задают вопросы, а ученики стараются на них ответить. Новая школа получила всеобщее одобрение у класса. Он долго и громко шумел в энтузиазме. То, что там происходило, могло бы быть истолковано как демонстрация.