Не знаю, осознал ли он в тот миг, что становится вровень с гениями античности и Возрождения? Осознал ли он в тот момент, что откровение было ему сниспослано в виде служащей Пузыревой, спешащей за детским дефицитом, козы, бегающей по кругу, и медного умывальника, неистово блестевшего на солнце? Скорее всего нет. Но, держа под мышкой второй том «Капитала», Николай Иванович нетвердой походкой подошел к куче песка и начертал на нем железной рукой пророка: «СРЕДИ ВСЕХ ПОРАБОЩЕНИЙ МИРА САМОЕ СТРАШНОЕ ЕСТЬ ПОРАБОЩЕНИЕ МУЖЧИНОЙ ЖЕНЩИНЫ, ДОСТИГНУТОЕ ЧЕРЕЗ КОВАРСТВО ЭМАНСИПАЦИИ!»
Ах, я не стану цитировать здесь того, что теперь проходят во всех школах мира, на тему чего написаны и защищены сотни диссертаций, и что имеет для своего изучения и толкования науку куделистику. Скажу главное. В тот полуденный час Николаю Ивановичу Кудельникову явилась высшая мысль века: во всех несчастьях мира виновато равноправие мужчины и женщины, поставившее их в рабское положение и заставившее работать наравне с мужиками. Как молния пролетела перед ним готовая программа действия: немедленно снова сделать женщин зависимыми, освободить их, порабощая; спасти женщин от равноправия. И, как божественный пламень, прочертился над ним лозунг: «Через рабство к свободе!»
От перенапряжения сил Николай Иванович даже снова сел на лавку купца Уськова. Мысль работала гигантскими скачками… «Равенство позволяет мужчинам эксплуатировать женщин»… «мужчины сумели включить в мировой труд слабую половину человечества, заставить их работать, обставив это как победу слабого пола»… «женщина не может отказаться от материнства, а равноправие добавило к этому еще и небывалый тяжкий труд, который раньше ложился на плечи мужчин…», «обманув доверчивых и слабых женщин через эмансипацию, мужики заставили их по своей воле взять половину своей работы»…
И теперь еще есть голоса, которые твердят нам, что и до Кудельникова были люди, догадывающиеся о тайных пружинах «муже-масонского затвора». Называют книгу Юдифь Ждиль «Порабощенное сердце» (Нью-Йорк, 1988), серию статей журналистки Е. Лосото в «Комсомольской правде» (см.). Но тут я скажу — это все были вопли рабынь, выкрикнутые как бы изнутри кошмарного труда, в пучину которого их повергли изверги-мужики и о котором теперь, конечно, и помыслить невозможно. Однако это все не было системой, научным мировоззрением.
Кудельников потому велик, что понял ключевой механизм несправедливости. До него конфликты искали в цвете кожи, национальности, в классах, в религиях. Он первый осознал, что все это мелочи на фоне главного различия: он понял, что есть два пола, и, стало быть, между ними всегда будет борьба.
