В отличие от олигофрении, пограничная умственная отсталость сохраняет задатки личностного развития. Требуется лишь воспитывающая воля, так как собственной инициативы здесь явно не достает. Ребенок готов остановиться в самосовершенствовании, как только обстоятельства ему это позволят. Такая склонность к стабилизации интеллектуального роста просматривается с детства. В раннем возрасте ее можно заметить по стереотипности игр, в последующем – по вялости мышления познающего (неспособности, малоодаренности) при известной сообразительности в рамках житейской хитрости и наглядно-действенных ассоциациях. В руках опытных учителей и мудрых родителей такие дети пусть медленно, но постоянно растут духовно благодаря непрекращающемуся потоку впечатлений, создаваемых взрослыми для компенсации недостатка воображения. Плюс регулярное вовлечение в прагматичную деятельность, где полученная информация может быть тотчас пущена в дело, а значит, остается в памяти. В дальнейшем полученные знания служат надежной базой для социальной адаптации, хотя специфические особенности примитивного (как говорили предки) мышления дают о себе знать на протяжении всей жизни, главным образом во взаимодействии с окружающей средой.
Во-первых, это затруднения в различении слова и предмета или явления, им обозначаемого (мифичность). Образы, создаваемые речью, быстро превращаются в памяти в события и факты. И чем сильнее чувственный фон, тем быстрее возникает миф. Недаром к людям с такого склада мышлением относятся как к детям, для которых воображать себя кем угодно не составляет никакого труда.
Во-вторых, фрагментарность в воспоминаниях о пережитом, когда наглядное мышление, не позволяющее проникать в суть явлений и искать обобщающие формулировки, компонует впечатления кататимно (по Э. Кречмеру), т. е. на основе доминирующего чувства, отдающего приоритеты тому, что резонирует с настроением или напоминает о значимом. Недаром беседа с примитивным человеком абсолютно непродуктивна до тех пор, пока собеседник не поймет, какое содержание вкладывается в те или иные слова, объективный смысл которых может быть совершенно иным.
В-третьих, растерянность при необходимости делать выводы из стечения не связанных между собой обстоятельств. Недостаточность стохастичности, как иногда называют это качество, мышления подталкивает к поиску причинно-следственных связей там, где нужно смириться с избытком информации, при помощи воображения заполняющего вопиющие логические бреши самыми нелепыми предположениями. И если способность охватить мыслью несколько фактов одновременно и у обычно мыслящего человека не велика (когда диагностическая техника обрушила на врачей десятки признаков, оказалось, что для выводов используются не более 10–12), то здесь она одна из основных причин подозрительности и недоверчивости.
