Примерно час спустя он крикнул из погреба:
— Пат! Спускайся скорее и взгляни-ка сюда!
— Что?
— Спускайся! Сама увидишь! Возьми с собой все, что хотела выбросить.
Нагрузившись, она стала спускаться, балансируя на стремянке с открытыми перекладинами вместо ступеней. Поверх охапки барахла, которую она несла, Патриция пыталась взглянуть вниз, нащупывая ступени. И ощутила вдруг, что третья ступенька прогибается под нею. Исчезает… Патриция поняла, что падает. Падает на каменный пол погреба. Она закричала.
Падение задержала метла, повернувшаяся поперек и упершаяся концами в стены. Дрожа всем телом, Патриция села на верхнюю ступень. Род смотрел на нее снизу. Со звоном упал на пол лом, который он держал в руках.
— Все в порядке, Пат? Что случилось? О господи! Проклятая лестница сломалась. Ты могла бы здорово пострадать.
— Я могла бы сломать себе шею. Меня спасла метла.
Он осмотрел лестницу.
— Болты проржавели. Надо менять.
Патриция встала:
— А что ты хотел мне показать?
— Это терпит. Я думаю, сейчас тебе необходимо выпить. Пойдем-ка в кафе.
Он поднялся наверх и прошел в ванную. Крепко держась за поручни, Патриция спустилась в подвал. Но ничего необычного, из-за чего ей стоило спускаться, не обнаружила. Над головой она услышала шаги мужа и, охваченная внезапным страхом, бросилась наверх.
Мистер Траверс сообщил, что мистер Джоунс уже давно имеет любовную связь с некоей мисс Пегги Макджилл.
— Боюсь, давнюю связь, миссис Джоунс. — Он внимательно на нее смотрел. По-видимому, его работа требовала напряжения, а реакция клиента это напряжение снимала.
— Пегги Макджилл, — прочитал он в блокноте. — Брукс Корт, 192-а, двадцать один год, приходящая стенографистка.
Патриция через его плечо посмотрела в зеркало. Сорок лет, дородная, элегантная — у-у, старая ослица.
— Она красива? — против собственной воли спросила Пат и тотчас же возненавидела себя за этот вопрос.
Мистер Траверс кивнул.
— В ней есть то, что называют очарованием юности.
И все ночи, когда его не было дома, он, конечно, проводил с нею.
Она рассчиталась с детективом и оставила его в ресторане, где они встретились, — маленького жалкого сыщика в кургузом плащике.
Когда Патриция вернулась домой, первое, что она увидела, была кошка. И мышка. Обе мертвые.
Пат знала кошку. Ее звали Вонки. Соседская кошка. Голова Вонки лежала на сверкающей никелем сушилке, а задние лапки — на холодильнике, на холодильнике же стоял и электрический водяной котел. «Отравление, — предположила Патриция. — Есть же такие люди, которые ненавидят животных».
