— Как же не повезло, если он там всем командовал. — Ну, и фантазии у вас, сударыня, подумал я.
— Да, когда их всех загрузили в аэробусы, а он садить помогал, то про него опять забыли. Он один-одинешенек на льдине остался.
— Они, что, радио тоже забрали?
— Все забрали, все как есть. Одну воблу сушеную оставили.
— Одну штуку?
Она слабо засмеялась, а потом, видимо вспомнив о своем горе, вздохнула:
— Не, один мешок. Вот. И он на этой льдине до весны дрейфовал, так что его в Индию отнесло.
— Так вы в Индии познакомились?
— Что вы! Он из Индии пешком по горам с ёгами ушел, всему-всему у них научился, а потом наши пограничники его в лесу от медведя спасли. Не везло ему всегда.
— Ну, почему же не везло, ведь спасли же? — Я старался направить ее мысль в нужное русло. — А потом что было?
— Потом он работал на лесосплаве маркшейдером, ну, маркировал бревна, чтобы потом можно было сосчитать, сколько срубили и сколько сплавили, — объяснила Клава. — А потом ему опять не повезло…
— Ему очень повезло, он же встретился с Клавой, — заботливо сказал я.
— Он не сразу со мной встретился. — Она видимо испытывала удовольствие, перечисляя то, как не везло Генке. — Там у них один плот развязался, и он на бревне приплыл на Бакинские камни. Ну, его на эти камни выбросило, а то бы он и дальше плыл. И он чуть не сгорел там в нефти. — Она опять начала всхлипывать.
— Клава, Клава, ну не надо плакать, такая хорошая девочка, все глазки себе испортишь, — засюсюкал я, потому что катастрофически начало светать.
— Я не девочка, — сказала Клава. — Мне девятнадцать лет, у меня дочка есть девочка… — и она опять разрыдалась.
— Ну, не хочешь про моряка своего рассказывать, не надо. Про дочку расскажи!
— Я про Генку хочу, он же гад меня бросил, не девочка…
Я почувствовал, что мне уже с ней не справиться, но отступать было некуда, и я опять спросил, как они все-таки познакомились.
— Он на последнем пароходе приплыл в Большое, там раньше пароходы по реке ходили, а потом она обмелела, и они не стали. Он на последнем пароходе приплыл, и его опять забыли.
— Тут ты его и пожалела?
— Нет, я тогда со Славкой-мужем жила, а потом он в Турцию челноком уехал и пропал, я тогда Генку пожалела. Он в Доме рыбака бесплатно жил. За дрова.
Я уже очень устал, и, чтобы как-то завершить этот бред про моряков и турецких челноков за дрова, взял Клаву за руку и спросил:
— Хорошо, а зачем вы с Генкой решили ограбить Калерию Тимофеевну? И куда вы ее дели?
