— Дорогой, ну так совсем нельзя, — возмутилась Делия. — Надо сказать: китайский мудрец предложил госпоже Прохейдионе место рядом с собой. Госпожа Прохейдиона благосклонно согласилась…
— Да, да! И приперла с собой всех весталок и банки с огурцами…
— Какие еще весталки с банками?…
— Девушки с сосудами, — невозмутимо продолжил Генри, — разместились поодаль. Китаец, сказав для начала пару комплементов о ней и ее подругах, от которых у жрицы загорелись глаза, и, велев слуге подать вина, вплотную начал обхаживать матрону. «О, луноподобная служительница Диеты, неподражаемая фея ночных бабочек, не могу и поверить, что мне выпало счастье запросто разговаривать с небожительницей!» Неплохо, дорогая, — заметил Генри. — «Я понял, что только империя, населенная подобными красавицами, и, где важнейшие государственные тайны доверяются не грубым воинам, забывшим шелест ручья и щебетанье птиц, а небесным созданиям, может быть равна солнцу…»
— Генри! Мне кажется, ты, как всегда увлекся и сочиняешь то, чего нет в рукописи. Не поверю, чтобы мистер Дэммер был способен на такую поэзию, — скромно произнесла Делия.
— Это — китайская поэзия, и я просто редактирую. — Сэр Генри поцеловал в ушко жену. — И, по-моему, неплохо: «Матрона согласилась с китайцем и предложила выпить на брудершафт».
— Генри, ну, уж это совсем невозможно, они и так там все разговаривали на «ты», посмотри повнимательнее! — Делия не могла сдержать смех.
— Ну, тогда… — Сэр Генри задумался лишь на секунду. — «Матрона согласилась с китайцем и преподнесла ему в дар все свои огурцы с тем, чтобы он отвез их своему императору. Но китаец подумал, что уж лучше он отвезет императору самое служительницу Диеты, и, уж, если они здесь всякими хитростями скрыли от него истинный способ приготовления, то уж там, в Китае, жрице не удастся утаить свой секрет. А потом!… От предвкушения будущих благ в награду за имперскую тайну у нашего мудреца закружилась голова!
И в этот момент слуги внесли совершенно новое блюдо, изобретенное Кусипием Креселом в честь своей невесты.
— Сардельки! — объявил распорядитель пира.
От китайца не скрылись счастливые и лукавые улыбки, коими обменялись Сорделия с Кусипием. Папаша Сорделии первым отведал этих горячих, пухлых как сама Сорделия, подкопчененьких, исходящих соком колбасок. То ли он уже достаточно набрался фалернского, то ли подействовали острые приправы, то ли действительно, сенатор больше не хотел тянуть со свадьбой, но он со слезой на глазу сказал, что никогда еще ни едал ничего подобного и, что на завтра назначается свадьба его дочери. Счастливая Сорделия подхватила нежными пальчиками длинную горячую гирлянду…
