— Как на нашей чаше, дорогая, — не удержался от такого замечания Генри, — и стала оделять гостей. Но китайцу было не до банальных кулинарных изысков и чужих свадеб. Подвыпившие гости начали чествовать помолвленных, а китаец настойчиво и успешно уговаривал свою новую приятельницу бежать с ним в Китай. Он описывал почести, несравнимые со здешними цветочными гирляндами и унылым полуподвальным помещением под названием «храм Диеты». Он сулил ей все богатства Поднебесной и, осторожно отвинтив ручку своего неприглядного на вид посоха, показал наполнявший его золотой песок. Госпожа Прохейдиона даже присвистнула от неожиданности, но этот неуместный звук, по счастью, остался неслышен за здравицами и пением. И, тихонечко-тихонечко, совершенно по-английски, китаец и жрица выскользнули из пиршественного зала и скрылись, воспользовавшись услугами чьих-то лошадей.
— Генри, ведь ты же можешь прилично излагать, — погладила по щеке любимого нежная Делия, — но зачем-же «по-английски»? Ну, какие там могли быть англичане, сказал бы хоть «по-китайски».
— По-китайски, дорогая, — расширив глаза, ответил Генри: — По-китайски совсем по-другому, и тут никак не подходит.
Дальше китаец опять многословно превозносил свои ум и хитрость, а также верность императору, состоявшую в невыдаче иноземцам главной китайской тайны, и в том, как ловко он сумел обольстить главную хранительницу римского огуречного секрета. Заносить эти сведения в альбом Делия не стала, но аккуратно переписала для науки.
А вот для похождений китайца и Прохейдионы в Персии место на страницах альбома нашлось. Потому что, прибыв в Персию к любезному Беру-Могу аль Мурси, хитрый китаец утаил от него все происшедшее, но скрыть свою спутницу не смог. А эта авантюрная дама сумела так вскружить голову персу, что тот спрятал ее в своем серале, а отчаявшемуся Тцай-Е-Чуть-Жи отдал в качестве последнего «прости» длинную надушенную записочку от его непостоянной спутницы. Написана она была, естественно, на латыни, которую китаец, тоже естественно, прочитать не смог, но перс объяснил ему, что это рецепт приготовления огурцов. Добросовестный китаец приложил и этот рецепт к своей рукописи-отчету. Но, мало этого, заботливый и чувствовавший свою вину перс раздобыл за изрядные деньги несколько огурцов и посоветовал китайцу попробовать засолить огурцы самому, руководствуясь познаниями, полученными на диетическом чествовании.
К огромному счастью Тцай-Е у него все получилось. Конечно, не так виртуозно и артистично, как у римских поваров, но, тем не менее, он остался горд собою: он выполнил данное ему секретное поручение и, что самое главное, не разгласил секрета приготовления чая. Кроме принесенных извинений и подарков за утаенную Прохейдиону, перс заверил Тцай-Е, что никогда и никому в Риме не расскажет, как же все-таки заваривать, простите, готовить чай, и китаец продолжил путь на родину со спокойным сердцем.
