– А, по-моему, никакой ты не математик, а инспектор санэпидемстанции!
– Ты забыла, что четверть часа назад я был кот? Причем, целых пять лет! Кошки – самые чистоплотные животные!
– Вот именно, забыла, что ты… ну, этот самый зверь! Неудивительно, что ты сразу полез ко мне целоваться, а твердил, что твоя Единственная – Моник!
– Интересно, ты могла поцеловать меня из благодарности, а я нет?
– Когда это я тебя целовала?
– Когда я спустил воду в твоем унитазе! Ты обняла меня и поцеловала сюда! – Фернан похлопал себя сзади по шее. – И потом совсем не возражала, когда я тоже поцеловал тебя вот так! – Он неожиданно нагнул голову и опять быстро коснулся губами ее щеки. – Ну, вспомнила?
– Ты тогда лизнул…
– Правильно, как я мог поцеловать иначе, если был котом? Но раз тебя больше устраивают дружеские благодарственные лизы, пожалуйста… – Он тут же лизнул ее щеку.
– Лизы! – Селин расхохоталась и отпихнула его. – Прекрати! Ты настоящий… ой, ну этот, на четырех лапках с хвостом!
– Да, с хвостом! – Он собрал руками свои бесконечные кудри на затылке. – Представь себе, я всегда ходил с хвостом. Посмотри, у тебя в «аптечке», наверное, найдется резинка?
Селин хмыкнула и протянула ему резинку, сняв ее с пачки таблеток.
– С таким длинным? И как относились к этому твои коллеги и ученики?
– Ну, конечно, хвост был гораздо короче. Обрежь, пожалуйста, вот так. – Он показал длину; Селин отстригла лишнее. – Превосходно! Благодарю. Что же касается, коллег, то они относились снисходительно – чего с этого Ориньяка взять, математик да еще шансонье!
– Так твоя фамилия – Ориньяк?
– Да. Извини, забыл представиться. Мое полное имя Фернан-Луи Ориньяк.
Он опять, не мигая, смотрел в ее глаза своими снова горяще-кошачьими, прямо-таки завораживающими, и Селин с ужасом осознала, что едва сдерживается, чтобы самой его не поцеловать! Ох, она бы обхватила его за шею, впилась бы ртом в его чуть изогнутые к уголкам губы, такие выразительные в окружении короткой черной бороды и усов… Они бы чутко ответили на ее поцелуй, и Фернан тут же обнял бы ее плечи, и на своей спине она сразу бы почувствовала его руки, такие уверенные, с крупными длинными ловкими пальцами и гибким запястьем. Она прижалась бы к нему посильней и всем своим организмом ощутила бы его широкоплечее, сухое упругое тело, словно состоящее из сплошных огненных мышц…
Фернан, по-прежнему молча, не сводил с нее неподвижных горящих глаз.
Да что же это со мной? – разозлилась на себя Селин, усилием воли выдерживая его взгляд и отгоняя наваждение. Я должна думать, как скорее спасти Жюстена, а не поддаваться гипнозу какого-то паршивого кота! – подумала она и вздрогнула, испугавшись слова «кот».
