Утром они поплелись дальше. Песчаные холмы опять становились все выше и выше; ни кустов, ни тополей больше не было видно. Перед несчастными снова простиралось желтое море песка. В отчаянии они бросились на него, даже не сгребая верхнего раскаленного слоя, и пролежали несколько часов в забытьи. Бесконечно долгим казалось им это время. Но силен и вынослив человеческий организм. Когда на песке протянулись вечерние тени, Гедин приподнялся и взглянул на своего спутника. Вид у него был ужасный; совсем белый, распухший язык висел, точно чужой; губы посинели; он икал и тело его при этом все содрогалось… Очевидно, смерть была близка, и Свен Гедин почувствовал ее в стеклянных, точно остановившихся глазах Касима.
Должно быть и Гедин, если бы мог посмотреть на себя, увидел бы в своих чертах те же признаки надвигающегося конца. Но он не хотел об этом думать.
Когда взошло солнце, Гедин, собрав все свои силы, приподнялся и взглянул на восток. Но что это? Неужели обман зрения или действительность? На горизонте он увидел, вместо обычной зубчатой линии песчаных холмов, ясно выступавшую темно-синюю полосу. Лес, желанный лес, а с ним река и спасенье были впереди…
Кое-как Гедин растолкал Касима и объяснил ему, в чем дело. Жизнь снова охватила друзей своими мощными объятиями и, напрягши последние силы, они двинулись на восток к источнику влаги.
Через час оба путника стояли у опушки прекрасного леса. Вокруг весело распевали птицы, в воздухе гудели насекомые, все было полно ликующей жизнью. А они, несчастные, в течение стольких недель боролись со смертельной пустыней…
"Схватившись рукой за лоб, — говорит Гедин, — Мы стояли, как очарованные, едва веря, что это был не сон. Виднелись и следы людей и лошадей. Какое счастье! Мы спасены…"
Но это еще не был конец. Надо было добраться до воды, которая должна была быть где-то тут близко. Но где? Сил не хватало пройти еще несколько шагов.
Касим свалился окончательно и глухо бредил. Гедин тоже не мог двигаться. Сколько времени пролежал он так, на влажной земле., он не помнил, но к вечеру он приподнялся и стал звать Касима. Тот не откликался.
Не желая терять времени, Гедин, вооружившись палкой от лопаты, направился в лес один. Поминутно он спотыкался и садился для отдыха на лежавшие на земле деревья. Когда у него не хватало сил, он полз, раздирая платье и руки. Наконец, стало темнеть, а Гедин, борясь с охватывающим его сном, все еще продолжал ползти. Наконец, лес разом прекратился, и перед несчастным открылось русло реки; но оно было сухо, как песок в пустыне. Это было старое высохшее русло реки Хотана.
