.
Но именно такого рода мифами и баснями, а не реальными фактами истории руководствовался Кон в своих последних трудах.
Раньше Кон полагался больше всего на свои собственные суждения о фактах. В его прежних работах о "смысле и судьбе" Октябрьской революции в России можно найти оригинальность и глубину, убеждение и страсть. "Все, что буревестники и провидцы, пророки и художники создали в мыслях, образах, ритме слов, — писал Кон, — пытается вступить в царство действительности в штурмах народных масс. Крепко бьет то, что было ранее воздушной игрой ума, отвратительным и беспорядочным кажется то, что было до того прекрасным и стройным. Но как бы ни были отвратительны, неловки, неуклюжи члены молодого тела, оно неведомым путем растет. Достойная удивления красота окружает этих людей, которые обретают достоинство граждан — законодателей свободного строя… Победа еще не обеспечена.
Могут быть многие кажущиеся поражения. Но все бесстрашнее и стремительнее убегает к далекому берегу дуга моста, устремляется навстречу будущему. А на расширяющуюся колею вступают все новые люди, все большие массы… Над опасными пропастями лежит их путь, грозят обвалы, бездна тьмы подстерегает внизу. Но будущее манит, страстная мечта зовет вперед. Новые, более молодые выходят в путь, созидают и творят…"[194].Какие прекрасные, человеческие слова! И сравните с ними язык и мысли того же самого Кона в последние годы: Запад, вспоминая о колониализме, "незаслуженно страдает от мук совести", ему "нечего краснеть"! Какая глубина падения! Какой цинизм! Несколько раз читаешь и сравниваешь одни слова с другими и все равно не веришь, что их написала рука одного и того же человека!
Талант историка превратился в свою противоположность, бескорыстные поиски истины уступили место расчету, анализ фактов заменен распространением самых грязных и пошлых домыслов. Но некоторую оригинальность взамен утраченной Кон все-таки приобрел. В своем последнем труде "Двадцатый век. Вызов Западу и его ответ" он пишет, к примеру, что "беспрецедентный кризис", охватывающий все стороны жизни капитализма, — это вовсе не кризис, а…"трудности юношеского возраста!"[195].Этот ответ корифея американской историографии, принявшего старческий маразм за недуг юноши, несомненно, войдет в историю как классический образчик предельно тупой защиты капитализма.
И таким же рекордом непревзойденного профессорского тупоумия останется другой вывод Кона, сделанный им в "Основах" русской истории. В 1957 г. — году величайших успехов Советского Союза, профессор выразил надежду на то, что "возобновление" его современной истории заключается в… возрождении того самого "полного партнерства с Европой", о котором кадеты мечтали полвека тому назад и о "благодетельных" плодах которого сам же Кон в своих прежних книгах писал: "Россия была (в 1917 г. —
