типичным образчиком не столько современного национального государства, сколько почти колониальной страной, эксплуатируемой западным капитализмом при поддержке ее собственного правительства и высших классов"
[196].
На нет, как говорится, и суда нет. Однако не будем в объяснении коновских откровений уподобляться самому Кону, который объяснял коренные факты русской истории недомыслием или возрастными особенностями интеллекта русских монархов. Тупость, а точнее отупение массы буржуазных ученых — явление не физиологического, а социального порядка. Их оболванивает официальный стандарт, запрет думать сверх предписанного, сама та задача, за которую они взялись: опровергнуть неопровержимое, доказать недоказуемое. Способности "великого американского социолога" расцветали в эпоху маккартизма, когда верноподданная профессура занималась не наукой, а подтверждением своей лояльности, думала не об истине, а о карьере[197]. Кон вовремя почуял, какие блестящие перспективы сулит ему бизнес антикоммунизма. Заслужить в эти годы признание официального американского историка и сохранить уважение к объективным фактам было просто невозможно, и карьера Кона подтверждает, что это именно так. Далеко не всякому американскому историку выпадает честь именоваться "американским специалистом в области политики и истории", но Кон эту "честь" заслужил ценой фальсификации истории.
Профессор свидетельствует в своих трудах, что у истоков "западного национализма", в древнегреческом полисе граждане называли человека, стоящего вне политики, idioticos в противоположность politicos — человеку, занятому политикой. На примере самого Ганса Кона мы убеждаемся лишний раз, что в пору зрелости того же "западного национализма" для современного буржуазного "западного" общества характерно, пожалуй, совмещение этих понятий…
Завещание Франсуа Гизо и современная буржуазная историография
Связь между теми или иными общественными идеями и соответствующей политикой вообще неустранима в классовом обществе, установить ее всегда необходимо. Дело лишь в том, какие идеи с какой политикой связаны и какова форма этой связи. Эта форма может быть самой различной, иногда обнаружить такую связь очень трудно — настолько она скрыта — сознательно или бессознательно, иногда же ее обнаружить очень просто и легко.
"Великий" историк современности Ганс Кон любит сравнивать себя с великим историком прошлого Франсуа Гизо. Для такого сравнения действительно имеется одно основание. Общее у Кона и Гизо — тесная и
