Прежде всего остановимся на излюбленной в буржуазной литературе параллели Нечаев — большевики. Ее разбор, пожалуй, лучше всего показывает, каким образом фабрикуются в реакционной антикоммунистической печати домыслы о так называемом русском "экстремизме", из каких источников черпают свои сведения специалисты по "корням большевизма"[78].
Кто же такой Нечаев? Какое отношение он имел к русской революции и ленинизму?
Имя Нечаева становится известным со времени студенческих волнений в Петербурге конца 1868 — начала 1869 г., в которых он пытался играть руководящую роль. Когда в январе 1869 г. начались преследования студентов, Нечаев инсценировал свой "арест", а сам скрылся за границу. Отсюда он направил студентам Петербургского университета, Медико-хирургической академии и Технологического института специальную прокламацию, извещавшую их о невиданном в истории царской тюрьмы происшествии — своем бегстве "из промерзлых стен Петропавловской крепости". Так Нечаев начал творить легенду о Нечаеве якобы во имя "торжества революции". И если существо нечаевщины заключалось в попытке подчинить революционное движение иезуитскому принципу: "цель оправдывает средства", то с самого начала эта цель — освобождение народа, была подменена другой — возвеличением самого Нечаева, а средства, призванные готовить революцию, стали средствами ее дезорганизации.
Русская революционная эмиграция в Европе должна была по замыслу Нечаева послужить трамплином в его революционной карьере, благословение Бакунина, Герцена, Огарева — придать его имени тот ореол, которого ему столь не хватало для "руководящей роли" в России. Нечаев является к Бакунину и выдает себя за представителя широкой (в действительности несуществовавшей) революционной русской организации. Бакунин в свою очередь снабжает самозванца мандатом на имя. "доверенного представителя" Русского отдела фиктивного "Всемирного революционного союза" (за этим фасадом скрывалась горстка анархистов из пресловутого бакунинского Альянса). Дабы обе фикции производили полное впечатление реальности, на мандате "доверенного представителя" стоял соответствующий порядковый номер 2771. При поддержке Бакунина Нечаев втирается в доверие к Огареву. Тот посвящает ему известное стихотворение "Студент", ранее написанное в память демократа Астракова.
За границей Нечаев обзаводится не только соответствующими мандатами и "характеристиками", но и закладывает "теоретические основы" своей будущей деятельности в России. Совместно с Бакуниным он издал серию манифестов: "Постановка революционного вопроса", "Начала революции", а также первый номер листка "Народная расправа"
