— Ну что ж. Тогда пойду без тебя.
Широким шагом Алексеев зашагал на Монетную. Дверь ему открыла Прасковья Ивановская. Алексеев растерялся, застыл перед дверью.
— Здравствуйте, Алексеев. Что ж вы не входите? — удивилась Прасковья. — Входите, входите.
Он стал бормотать извинения, вытирать ноги о железную решетку перед дверью, старался не смотреть на Прасковью, но и не смотря чувствовал на себе ее тихую улыбку. Перешагнул порог — чуть не споткнулся. Очень боялся, что краснеет и том выдает себя.
— Здравствуйте, Прасковья Семеновна. Я не рано пришел? — и вдруг вспомнил, что она назвала его фамилию и поднял голову: — А вы что же? Неужто всех нас по фамилиям уже запомнили? Вот даже меня по фамилии называете!
— Ну, всех не всех, — сказала Прасковья. — А некоторых запомнила. Вашу запомнила хорошо.
— Почему ж это мою-то хорошо? — Он спросил это, смелея под ее ободряющим взглядом.
— Ну откуда я знаю, почему именно вашу! Может быть, оттого, что у вас внешность такая…
— Какая?
— Просто такая — примечательная, если хотите.
«Примечательная, это как же понять?» — подумалось Алексееву. Он промолчал и пошел за Прасковьей в столовую. Там никого не было.
— А Смирнов? — спросил Петр.
— Смирнов с Василием договариваются о чем-то. Садитесь, — предложила она, — минут через пятнадцать все соберутся. А пока что рассказали бы вы о себе. В Петербурге давно работаете? Сами-то из какой губернии?
Внимательно выслушала его ответы, спросила, сколько ему лет. Услыхав, что «в январе семьдесят четвертого года двадцать пять стукнет», качнула головой.
— А вам сколько, Прасковья Семеновна? Двадцать один.
— Замуж не собираетесь?
— Замужество не для нас, Петр Алексеевич. Я говорю о девушках, решившихся посвятить свою жизнь борьбе за народное дело. Замужество помешает пашей борьбе. Вы понимаете это?
Сказать, что понимает? Солгать Прасковье не мог. Почему замужество может мешать ей в борьбе и в какой борьбе? Ведь она не борется, только учит мастеровых. Духу не хватило сказать ей это.
Наконец снова раздался звонок, Прасковья пошла открывать, впустила первых пришедших мастеровых; вскоре опять позвонили. В столовую вошли Василий Ивановский и Иван Смирнов. Иван подошел к Алексееву, шепнул ему на ухо:
— Петр, без меня отсюда не уходи. Вместе пойдем. Важные, брат, дела.
Вошел и с каждым за руку поздоровался Цвиленев. Прасковья предложила троим, вовсе не умеющим еще ни читать ни писать, пройти в ее комнату: она взялась обучать безграмотных. Варламов увел шестерых в другую комнату. Остальные остались с Цвиленевым.
