Сейчас Макаров решил устроить небольшой товарищеский обед, на который он пригласил своих заместителей, комбатов и работников штаба. По этому случаю Койвунен даже поймал сигов и запек их по-карельски в тесте. Обед, конечно, не обещал быть изысканным, каким он мог быть в другое время и в другой обстановке, но он должен был вызвать у каждого офицера то состояние духа, которое заставляет вспомнить, что все, присущее человеку, не чуждо ему в любых условиях. Короткая передышка после боев, заслуженная усталостью, напряжением, опасностью, разве не есть самый лучший повод, чтобы расслабиться и отдохнуть за общим столом? И, решая угостить своих близких офицеров обедом, Макаров именно того и желал, чтобы все почувствовали, что они заслужили это.
Русый, с загоревшим до черноты лицом, Григорович издали казался седым, и эта контрастность лица и волос намного старила его, приближала к возрасту самого Макарова. А Макарову и было-то всего тридцать пять лет. Это был как раз тот самый возраст, когда особенно чувствуешь с неподвластной тебе остротой, что молодость вроде уже прошла, а зрелость не наступила, хотя уже прожита половина отмеренного тебе срока жизни, когда жить хочется так безудержно, как, наверно, бывает только накануне заката. Вспомнился отец, который как-то сказал ему: «Ты думаешь, у стариков притупляется желание жить? Наоборот, оно еще острее. Только мы скрываем его». Эти слова были тогда непонятны. Теперь он их понял, когда сам, будучи фактически молодым, походил и все еще продолжает ходить по узенькой тропке между жизнью и смертью. Да, на войне чувство постоянной возможности неожиданно умереть приближает человека к тем ощущениям, которые свойственны ему в старости. Как ни странно, но именно эти ощущения заставили сейчас Макарова выйти навстречу Григоровичу, чтобы пригласить его на обед и потом в свободной, неофициальной обстановке побеседовать с ним о разном, возможно даже, и об этих самых ощущениях.
Григорович увидел вышедшего из дома командира полка и, подравняв роту негромкой командой, повел ее в четком строю. Затем послышался его звучный, хорошо поставленный голос:
— Ррро-та! Смиррр-но! Ра-авнение направо! — Печатный звук шагов и снова взлетающий голос уверенного в себе человека: — Товарищ гвардии подполковник! Третья рота после проведения тактических занятий следует в свое расположение! Докладывает старший лейтенант Григорович!
— Вольно! — сказал Макаров.
— Во-ольно! — тут же последовала команда.
