— Здорово, землячки! — сказал Фокин, присаживаясь возле ящика. — Чего заскучали?
Ответил Ленька:
— Да вот собрались рыбки поудить, а нам говорят, ее нет.
Фокин взял одну из гранат. Она была тяжелой, с крупными глубокими насечками, красиво отливающими черным лаком. Фокин покатал ее с боку на бок. На его ладони лежала смерть. Большое черное кольцо, разведенное усами на оранжевой головке золотистого взрывателя, так и томило желанием взять и вырвать, намертво прижимая скобу к прохладному ребристому телу гранаты.
— О! — сказал Фокин. — А клеймо-то «Made in USA».
— Ничего не поделаешь, — с чувством понимания к такому двойственному отношению к войне американцев сказал Боголюб. — У них так. Союз союзом, а бизнес бизнесом.
— Вроде, значит, дружба дружбой, а табачок врозь? — с улыбкой уяснил Фокин.
— Вот-вот.
— Не понимаю я такой дружбы, — сказал Фокин, кладя гранату на место. — Как же так? Ничего святого, выходит?
— Да какая там святость у капиталиста! — засмеялся Залывин. — Давай, Фокин, раздевайся и ложись загорать.
В тот день они долго пробыли вчетвером на каменистом берегу озера и, как было, наверно, только в их детстве, беспечно побрасывали в воду камешки. Война дарила им кратковременный миг тишины, словно подчеркивая, что она тоже может быть снисходительной к уставшим от боев солдатам. Потом Ленька стал петь. Высокий, с ладно скроенным телом, в подштанниках, закатанных до колен, просто, спокойно, на одном дыхании вылил он в царство отстрелянного, успокоившегося уголка, где повсюду в мокром вереске все еще спали сломленные усталостью солдаты, нечто волшебное, тихое, тягуче-горькое, как нескончаемая дорога:
Ах ты, ноченька,
Ночка темная…
Фокин с упоением слушал Ленькин голос, а потом отошел в сторону, присел на камень, достал из санитарной сумки толстую в коленкоровом переплете тетрадь с вложенным в нее химическим карандашом на шнурке. Сел, задумался, полистал страницы. Записи в дневнике были очень короткими:
«8 июня.
Выезд на фронт.
10 июня.
Выгрузка на станции Оять.
15 июня.
Прибытие в район сосредоточения. Лодейное Поле.
21 июня.
Форсирование реки Свирь. Отличился мой сосед по землячеству Анатолий Сергеевич Залывин. Он в числе добровольцев (четвертых из нашего полка) первым форсировал с чучелами реку. Их, друзей детства, здесь трое: еще Леонид Бакшанов и Антон Боголюб — ординарец командира полка. Славные ребята. Я с ними познакомился и был приятно удивлен, когда узнал, что они все трое из Миндяка. Обрадовались и они, узнав, что я верхнеуральский. Это же совсем рядом — в 30 километрах. Землячество в армии почитается наравне с родством. А чувство братства — это святое чувство. И я перед ним преклоняюсь.
