Мужчина полез в сумку и извлёк из неё шкатулку.
— Тебя удивило, что я могу ходить? Не очень трудно прикинуться калекой. Ты думал, только ты сам обладаешь зрением, которое опознает драгоценность? Благодарю тебя за то, что сделал за меня всю грязную работу — и теперь я пошлю тебя к чёрту! — он дико оскалился и откинул крышку шкатулки. Его тут же окутала радужная вспышка.
— Ардазир! Помоги мне! Не-е-ет!
Мнимого калеку скрутило как тряпичную куклу. Черты его лица расплылись, и голова начала увеличиваться, становясь похожей на переросшую дыню. Отчаянный рёв усилился. Потом всё тело Кувайро обмякло, как раздутая туша овцы, из которой разом улетучился весь воздух, и сложилось в бесформенную кучу на полу.
Обжигающие переливчатые цвета поблекли и исчезли.
На мокрых плитках взахлёб рыдала перепуганная девушка. Возле неё лежала закрытая шкатулка. От Кувайро не осталось никакого видимого следа.
— Тихо, малышка, — буркнул Ардазир успокаивающе, хотя его сердце бешено колотилось чуть ли не в глотке.
Драгоценность, которая должна была обеспечить ему жизнь в роскоши, вероятно, представляла собой нечто большее, чем это первоначально казалось потрясённому воришке. Дрожащими руками он спрятал коробку в сумку и вытащил три динара, вложив их в руку незрячей.
— Никому ни слова!
— Что тут случилось? — рядом с ним возник удивлённый владелец бани.
— Я поскользнулся на кафеле и случайно сбил твою рабыню на пол.
— Митанни?
— Я в порядке, — кивнула та.
Абулетес перевёл подозрительный взгляд со своей рабыни на мокрого посетителя, который сжимал в руке тяжёлую сумку.
— Будет лучше, если ты оденешься, красавчик, и уберёшься отсюда поживее! Я не хочу никаких проблем! — прорычал он. — А ты, — набросился он на девушку-невольницу, — иди немедля подбрось дров, а то огонь в парной угасает!
— Как скажешь, — глумливо усмехнулся Ардазир. — Уже сыт твоей баней по горло.
Он вытащил из сумки удивительно роскошные одежды и из юного воришки вдруг превратился в сына богатого вельможи. Пригладил подсыхающие волосы тонким гребнем из слоновой кости, обул высокие ездовые сапоги из мягкой жёлтой кожи и широким размашистым жестом набросил через плечо коричневый бархатный плащ, расшитый золотыми нитями.
— А это ты можешь оставить себе на чай, — он оттолкнул грязные тряпки в сторону удивленного банщика и, звякнув занавесом из бусинок, исчез в прихожей.
— А ты что сидишь? Делай что поручил! — негодующе набросился Абулетес на растерянную рабыню, которая всё ещё сидела на полу после столкновения с Кувайро.
