— А кстати, что там происходит? — равнодушно спросил Леон.
— Ну… Это старое поверье. Почти позабытое.
— Не столь уж позабытое, — возразил Леон. — Мой слуга поведал мне тут кое-что… правда, путанно, обиняками, но…
— Ваш слуга, извиняюсь, бродячий менестрель и враль каких мало. Если и не знает, то выдумает. А это просто воскресшие суеверия… Да еще искаженные временем… Не будь люди так напуганы… Возможно, они считают, что Двое бросили их на произвол судьбы…
Леон старался, чтобы голос его звучал как можно нейтральнее.
— Человеческие жертвоприношения?
— В каком-то смысле, — проговорил Эрмольд, — в каком-то смысле. Так или иначе, это только нелепые поверья. Настолько нелепые, что я предпочел бы полагать, что ничего этого не существует… Прошу прощения, амбассадор Леон.
Он развернулся и направился к лагерю, скользя гладкими подошвами сапог по мокрой траве. Какое-то время Леон смотрел ему вслед, потом осторожно отстегнул фибулу и стал манипулировать опалово светящимся кабошоном — миниатюрный длиннофокусный объектив, как раз для таких вот целей…
Кто-то сзади неожиданно толкнул его — с такой силой, что он чуть не упал в грязь. Маленький священник, обхватив его руками, отчаянно тянул его назад.
— Убирайтесь отсюда! На это нельзя смотреть!
Выглядел он так, словно на него напал очередной приступ безумия, как давеча, на ярмарке, и Леон счел за лучшее подчиниться.
— Да ладно вам, — примирительно сказал он и устало побрел вниз, вслед за священником, который по-прежнему цепко держал его за рукав. — Если я что и нарушил, ваше святейшество, — извинился он, — то исключительно по незнанию… Не хотел вас ничем оскорбить.
— Вы иноземец, — сказал на ходу примас уже мягче, — и по незнанию можете… ошибиться.
Иноземец, иноземец… Вот и Айльф то же толковал… Да что они все, сговорились? Леон помолчал, потом, неожиданно для себя, спросил:
— Кто они такие?
— Никто, — коротко ответил священник. — Тьма. Язык пламени.
«Он боится, — подумал Леон. — Все они боятся. И Эрмольд боится. Врет мне в глаза. Да и Берг хорош — видит только то, что укладывается в его картину мира…»
— Кого вы защищаете, ваше святейшество? Меня от нечисти? Или, может, нечисть от меня?
— Это одно и то же, — угрюмо сказал священник. Он развернулся и пошел прочь, полы его облачения волочились по грязи. Леон растерянно покачал головой и побрел обратно к повозке.
* * *
— Орсон не выехал нам навстречу, — заметил Ансард, недовольно вглядываясь в пыльную даль.
