— Идём! — он сжал её запястье и потащил прочь от лагеря.
Она засеменила следом, затем побежала.
Срывались первые капли и горошинами падали на дорогу, взрывая фонтаны пыли.
Пахло сладко. Пахло до слёз.
Остановились у ближайшего склона, отошли от дороги. Рокот расстелил плащ и глянул на Мирту. Шальной, похудевший и осунувшийся за ночь — таким он был лет пять назад, когда они только познакомились. Так же улыбался во весь рот, хохотал и восхищённо склонялся перед ней — и только перед ней. Он нагнулся до земли и стянул через голову кольчугу, а следом нижнюю рубаху. Мирта подняла руку и провела ладонью по горячим, натруженным за ночь плечам. Вдохнула запах его пота. Такой знакомый, родной запах. Рокот распустил шнуровку на её платье, и Мирта рассмеялась, поймав в его взгляде то самое мальчишеское восхищение.
Грянул гром.
— Нас убьет, безумец! — заорала она изо всех сил, не прекращая смеяться.
— Не сегодня! — у него вышло перекричать грохот. — Верь мне! Сейчас мы в безопасности. Не думай ни о чём.
Рокот мягко, но уверено освободил от платья её плечи, руки — ткань собралась у пояса. Мирта съёжилась от ветра, но Рокот крепко прижал её к себе и снова поцеловал.
Разразился ливень. Вода струилась по груди, спине, животу, и что-то вторило ей изнутри, текло, плавилось, изменялось. Тело отзывалось на прикосновения, раскрывалось и наливалось.
Шершавые ладони Рокота скользнули по влажной спине, коснулись живота, потянули вниз — тяжёлое от воды платье рухнуло под ноги. Мирта успела вцепиться пальцами в его затылок, когда Рокот повалил её на плащ.
Гнутое лезвие солнца до крови прорезало щель между степью и небом.
Мирта закрыла глаза. Она не спрашивала, причём тут рассвет. Она верила.
Парило. Сохла трава. По небу текла радуга. Рокот спал, закинув руки за голову. Мирта потянулась и сбросила плащ, солнечный свет нежно окутал тело. На земле лежала дудочка. Мирта взяла её в руки, провела пальцем по ажурной резьбе.
Спиралью вились буквы древней истины: «Судьбу не знает никто».
Но Мирта не умела читать.
