— Сарим дарит тебе мир и покой? — нарушила она молчание.
Он покачал головой:
— Нет, — и посмотрел ошалело, будто бы пьяно. — Я убил сегодня впервые.
— На то и первый бой. Хвала Сариму, что кровь на лице не твоя, — твёрдо ответила Мирта. — Ты убил степняка?
На миг ей показалось, что он убил своего. Но даже это ничего бы не изменило.
Что бы он ни сделал, она пойдёт с ним до конца.
— Да, я убил врага. И Сарим мне теперь не отвечает.
Мирта облегчённо вздохнула.
— Ты устал, а здесь сильны степные ветры и духи. Быть может, ты просто не расслышал тихий шёпот в сердце.
— Вернулась разведка? — Рокот знал, что просто так она бы не пришла.
— Вернулся только Берт. Он умирает и ждёт тебя.
Рокот поднялся, подхватил шлем.
— Их стрелы пробивают кольчугу и отравлены ядом, — бросила она вдогонку. — Либо отыщи воду, либо вызывай целителей-магов. Ты посылаешь людей на верную смерть.
— Рыцари святой веры под моим началом не запятнают себя магией, — резко ответил он.
Мирта неотрывно смотрела мужу в спину, пока он не обернулся, а потом подбежала и прижалась щекой к разогретой на солнце кольчуге, коснулась губами его широкой ладони.
— Спасибо, что вернулся живым.
Он обнял её на пару ударов сердца и прошептал:
— Быть может, ты всё же вернёшься домой? Я отправлю запрос на другого лекаря. Здесь опасно.
Мирта отстранилась и резко мотнула головой.
— У тебя осталась вода? — внезапно спросил Рокот.
Мирта отвела взгляд. Стыдно было признаться, что весь запас вышел. Рокот в ответ только улыбнулся и протянул ей свой мех:
— Пей. И попроси у кашеваров ещё. Это приказ.
С жадностью и благодарностью она сделала полный глоток тёплой горьковатой воды.
Рокот никогда не говорил о любви, но Мирта часто чувствовала себя любимой.
Нет, она не станет спрашивать о степняке.
Раскосые глаза смотрели нахально, хватали душу за шкирку и выворачивали. Зрачки, будто пробитые в бездну дыры, следили за каждым движением. А рот улыбался, широко, добродушно. И оттого пробирал озноб.
Рокот стоял перед пленным, привязанным к каменному столбу, но видел другого степняка с таким же чудным жутковатым взглядом. Меч вошёл в его тело удивительно легко, как в соломенное чучело на тренировочном дворе. Раненый вскинулся, обмяк и свалился под копыта.
— Ты хочешь жить? — с вызовом спросил Рокот, спрятав руки, покрытые бурыми пятнами крови, за спину.
Пленный, для верности накрытый шёлком, чтоб не ворожил, тряхнул длиной косицей, украшенной костяными бусинами, и расхохотался — только перья на обруче затряслись.
