И горячая ладонь замерла, но не отнялась, а, казалось, лишь крепче обхватила запястья.
— Хочешь уйти? — Шах дернул головой то ли в отрицании, то ли в непонимании.
— Нет, — Верона улыбнулась. — Я хочу погреться. Я замерзла.
Ведьма отняла руки только затем, чтобы забраться к Шаху на колени. Совсем как в детстве: вьющиеся волосы, со сна оформившиеся в крупные кудри, лезут в глаза, цепляются за чужую одежду; сорочка забилась между бедер, очертив почти созревшую красоту; лицом хочется уткнуться в сильное плечо, врасти, позабыв все свои маленькие тревоги. Ведьма прижалась. По телу расплывалось до того приятное тепло, что впору было закрыть глаза и утонуть в, возможно, иллюзорном ощущении безопасности.
— Обними меня.
Замешкавшись на секунду, джинн устроил руки на талии Вероны. Поначалу в прикосновениях угадывался страх — наверное, показаться слишком вульгарным, слишком далеко зайти, — но с каждой секундой они наполнялись свободой. И вот уже ведьма чувствовала одну ладонь у себя на пояснице, вторую — под лопатками. Шахрур откинулся назад, на спинку дивана, — а Верона потянулась следом, буквально улегшись на его живот.
— Вот так будет лучше. Тебе — тепло, мне — удобно, красиво и приятно пахнет. Стоило ради этого прийти домой раньше, а, хозяйка?..
— Не знаю. Зачем ты пришел домой раньше? — Верона прижалась теснее, согреваясь в чужом тепле.
— Потому что… Здесь хорошо. А еще потому что не могу перестать о тебе думать. Особенно после тех снов. Когда я сказал, что не стал бы играть с тобой в «такие» игры, я имел в виду лишь магию, — и то, что ты слишком мудреная и разгадала бы в этом угрозу. Но я был зол, выразился двусмысленно и, кажется, обидел тебя… Я ведь пытался показывать, что ты нравишься мне, Верона. И если говорить всю правду, то сейчас мне уже не по себе от того, насколько. Может, потому что в этом наша природа? Ведь я не человек. И ты — обладаешь энергией и силой духа, редкими для простой смертной. А потом мы связаны договором… Это тоже много значит. Я всегда слышу эхо желаний в тех, кому служу…
Джинн немного повернул голову, зависнув над Вероной. Он поймал закрывший лицо ведьмы локон и бережно заправил за ухо. Медленно разбивалось о щеку и губы дыхание Шаха, рождая под тонкой кожей дразнящую щекотку; тем же чувством во всем теле откликались движения кружащих по спине пальцев. Ведьма закрыла глаза, принимая полузабытую ласку и окунаясь все глубже в неясную готовность к любому исходу их встречи. Впервые не хотелось думать о чем-то, кроме своих желаний и удовольствия. Несколько томных, вязких секунд — и скулу Вероны уколола щетина, оттеняя ласку поцелуя. Ведьма вздохнула и отстранилась, но Шахрур немедля отдал новые прикосновения губ плечу и бережно обнятой пальцами ладони, запястью. Пламя под кожей беспорядочно вспыхивало всюду, куда он пытался дотянуться, но ведьма то и дело увиливала, словно кошка, не позволяющая себя гладить без спроса.
