— Это я понимаю, — согласился Иван. — В тюрьму ты хоть сотню посадить можешь, а от тюрьмы спасти — хуже.
— От тюрьмы… — хмыкнул Курманов. — Тебя теперь в тюрьму никто и сажать не станет. Кому это надо? Шлепнут на месте — и все!
— Это да, — кивнул Иван, осознавая, что живым он теперь не нужен. С мертвым-то — завсегда проще.
— Слушай, Афиногенович, — вдруг заинтересовался Курманов. — Ты в волости-то своей что учудил?
— Это ты про что?
— А сам-то не знаешь? — усмехнулся Алексей Николаевич. — Ты зачем начволмила напугал?
— Не пугал я его, — пожал плечами Иван. — Сам виноват! Сразу наганом стал грозить ни с того ни с сего. Представился бы как положено — слова бы поперек не сказал. А что, рапорт накатал? Вот собака, а мы ж с ним пили потом вместе!
— Ну да, накатал. Он же не последний дурак, чтобы рапорта на самого себя катать, — хмыкнул Курманов. — Знает, шельма, что, если напишет, так сам же и огребет…
— Донесли?
— Ну, не донесли, а проинформировали, — уклончиво пояснил Алексей. — Начволмил думает, что о его шашнях с бабами никто не знает? Как же. И о бабах сообщают и о том, с кем и когда самогонку пьет. Давненько уже письмецо прислали, что какой-то фронтовик начальника волостной милиции с коня снял да под наганом уму-разуму учил. Я-то гадал — что за фронтовик такой, а сейчас и понял — ну, кто же еще, окромя Ивана Афиногеновича?
— А что, не надо было?
— Ну, как не надо, надо. В следующий раз умнее будет, — согласился Курманов. — Только тебе надобно было не наганом махать, а мне сообщить. Так, мол, и так, имеет место нарушение соцзаконности. У меня бы и повод был начальника волмилиции наказать, а то и с должности снять! А ты словно на фронте! Опять же если Зотин виновен, так и ты хорош! Угрожал наганом представителю Советской власти! И с чекистами-то, коли на то пошло мог бы и без кулаков справиться. Ну, ограбили бы тебя, скверное дело, но перетерпел бы. Ты же взял бы да заявление принес. Ведь почему они до сих пор на свободе ходят? Потому что боится народ. Так нет, тебе бы все кулаком. Не кулаком да прикладом, а по закону надобно все делать.
— Легко говорить, — пробурчал Иван, подумав, что лучше бы ему, дураку, в тот раз всех троих чекистов на месте положить, а самому бы сбежать. Но сказать об этом Курманову не решился. Хороший человек Алексей, но правильный очень. Как же его самого до сих пор к стенке не поставили?
— Афиногенович, я же не меньше твоего повоевал. Пойми, чудак-человек, война закончилась! Хватит ломать, строить нужно. Как же не понимаешь, что мирная жизнь — она куца лучше? Иначе на хрен мы царя свергали, землю делили? Жизнь налаживать нужно. Вон земляк мой, из Вахонькина, Гришка Белов
