Наконец Лизетт отодвинула папку, откинулась на спинку дивана и изучающе посмотрела на Джонатана:
– Ты не должен давать мне пять миллионов долларов за шесть месяцев моей жизни. – Это было произнесено абсолютно бесстрастным голосом.
– Должен. И мы оба знаем, что все это может продлиться больше шести месяцев.
В глазах Лизетт вспыхнул гнев.
– Шесть, двенадцать, восемнадцать… Какая разница! После тебя все должно отойти твоей сестре. Или брату. Или обоим.
Он непроизвольно сжал кулаки.
– Хартли от меня ничего не получит. Если тебе так нравится быть благородной, можешь отдать ему свою долю сама. Но только после того, как меня не станет.
– Почему любое упоминание о брате вызывает у тебя такое раздражение?
На его щеках заиграли желваки.
– Не лезь в это, Лизетт. Я серьезно. К тебе это не имеет никакого отношения.
– Но я же буду твоей женой! Ты сам сказал, что я буду членом семьи! Значит, ты лгал?
– Не надо извращать мои слова. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.
– А что, если я не подпишу брачный договор?
– Не будет никакой свадьбы.
Его ответ явно ошарашил Лизетт.
– Но я нужна тебе!
Он кивнул:
– Да. На моих условиях. Честь и репутация очень важны для меня. По сути, это единственное, что остается после смерти человека. Если ты согласишься сделать для меня эту огромную работу, я хочу позаботиться о тебе, Лиззи.
Она несколько мгновений молчала, потом сказала:
– У меня все это в голове не укладывается.
У Джонатана спазм сдавил горло.
– У меня тоже, – с трудом проговорил он.
– Ох, Джонатан! – воскликнула она и обвила его шею руками в поисках утешения.
Однако Джонатану одного объятия оказалось мало. В нем мгновенно вспыхнула страсть, а сердце бешено забилось. Он с трудом сдержал себя. Отстранившись от нее, он встал и вытер со лба испарину.
– В договоре нет ничего о физической близости. Я хочу дать тебе время, чтобы ты получше узнала меня. И решила, хочешь ли ты полноценного брака со мной. Однако условия договора неизменны, они не зависят от того, решим ли мы быть настоящими мужем и женой и спать в одной постели.
Лизетт тоже встала. Босиком, без каблуков, она казалась маленькой и ранимой. Однако он знал, что эта женщина обладает жизненной стойкостью и решимостью.
Она прошла к окну. Джонатан проследовал за ней, держась на безопасном расстоянии. Комната уже успела погрузиться в сумерки, однако ни у одного из них не было желания включать свет.
– В иных обстоятельствах я, возможно, с радостью стала бы твоей любовницей, – тихо проговорила Лизетт, не оборачиваясь.
