В-третьих, посланцы Москвы тонко уловили стремление Украины именно к Севастополю – ключу к Черноморскому флоту и Черному морю вообще (это лишний раз доказывает и избирательность маршрута наступления в Крыму военной группы П.Ф. Балбочана), оставляя вопрос о полуострове открытым до того, как сложится судьба Брестского мира.
Наверное, мимо внимания российской стороны не должна была пройти информация о том, что официальный Киев еще в мае выдвинул инициативу создания «резерва Украинского флота»[208].
Поскольку офицеров, оставшихся не у дел, оказалось достаточно много, замысел в принципе мог оказаться успешным. Поступавшие на службу или в резерв Украинского флота должны были дать подписку (по существу, принять присягу) следующего содержания: «Я, нижеподписавшийся, сим обязуюсь по зачислении меня на службу или в резерв Морского ведомства Украинской Державы точно исполнять условия, объявленные в приказе по Морскому ведомству Украинской державы от 17 мая 1918 года № 63, а именно: 1. Изъявляю желание служить в Морском ведомстве Украинской Державы; 2. Беспрекословно буду исполнять все приказы высших надо мною начальников; 3. Безусловно, не буду причастен к политике и 4. По зачислении в резерв Морского ведомства Украинской Державы обязуюсь жить на территории Украинской Державы»[209].
Показательно, что даже вдовы и матери погибших моряков Черноморского флота как граждане Украинской Державы могли рассчитывать на получение государственной пенсии. Вступающим на службу или в резерв Украинского флота предлагалась выплата более высокого (скажем, по сравнению с офицерским довольствием Добровольческой армии) жалования и даже специальных пособий «на дороговизну». Планировалось перевести делопроизводство и переписку на украинский язык[210].
Как и создание вооруженных сил Украины в целом, формирование резерва флота хотя и приобретало осязаемые результаты, натолкнулось на серьезное общее противодействие оккупационных властей и не могло получить должное масштабное воплощение[211].
Вопросов о Черноморском флоте вообще, часть которого, как известно, была затоплена в Цемесской бухте по распоряжению Москвы, представители российской делегации на переговорах в Киеве не поднимали. Может быть, они вновь исходили из бесперспективности обсуждения важной проблемы или не имели согласованной точки зрения. К такому выводу способно, в частности, подтолкнуть суждение об одном из эпизодов, воспроизведенных мемуаристом А.А. Борманом. Речь идет о совещании в Курске, предварявшем отъезд делегации РСФСР на переговоры в Киев. «Вопрос о Черноморском флоте поднимался на этих совещаниях неоднократно, – информирует один из непосредственных участников. – Однажды Раковский для поддержки в споре с морскими экспертами о флоте обратился к Сталину.
