. Менее восторженным от постоянных вмешательств технически некомпетентного секретаря горкома оказался начальник Метростроя П.П. Ротерт. Секретные донесения НКВД передавали его высказывания, полные нескрываемого раздражения: «Хрущев ничего в этом деле и не хотел понимать, а понимал только одно, что “он должен конкретно руководить”. […] Как даю какое-нибудь распоряжение на шахте, приезжаю на весь день – сделано наоборот. Почему – оказывается был Хрущев и велел делать иначе»
[238].
Став первым секретарем МГК, Хрущев продолжал советоваться с Кагановичем. В октябре 1934 г. он написал Лазарю Моисеевичу письмо по проблемам строительства метрополитена. Там, несмотря на многочисленные недоделки, в частности отставание по графику отделочных работ на станциях, ряд руководителей строительства (по мнению Хрущева, это были парторг строительства К.Ф. Старостин, начальник Метростроя П.П. Ротерт, заместитель начальника отдела электротяги и эксплуатации И.Е. Катцен) чрезмерно рекламировали пробный пуск поезда в печати. Никита Сергеевич предложил «не поднимать “шума”» и запросил указаний[239]. Каганович ответил быстро: «Твое письмо получил, очень удовлетворен твоим правильным подходом [к] ответственному участку. Однако, видимо, мещанам удалось пошуметь и повредить делу. Прошу тебя твердой рукой пресекать пустозвонную трескотню вокруг метро, которую сейчас будут раздувать присоседивающиеся [так в тексте. – К. Л.] мещане.
Прошу тебя взять крепко в оборот [начальника конторы отделочных работ И.Е.] Черкасского, этого туго поворачивающегося зазнайку, он может нам сорвать станции. Не ждите именно для ругани меня, пусть и Булганин тут не либеральничает за счет других, время не терпит. Если хотите, решайте вопрос и о Катцене, только надо его вызвать и открыто ему сказать. Привет. Каганович. Телеграмму можно показать товарищам» [240].
Первый секретарь Московского обкома ВКП(б) Каганович одновременно являлся секретарем ЦК партии. Основные силы его поглощала работа в ЦК, где он был фактически вторым секретарем, замещая Сталина. Даже переселение аппарата МК-МГК в 1933 г. с Большой Дмитровки на Старую площадь, поближе к аппарату ЦК, мало что изменило в распорядке дня этого человека. Времени на все по-прежнему не хватало даже при большом желании. Об этом свидетельствует одна из его записок членам бюро МГК, датированная еще 22 сентября 1933 г.: «Мне передали, что бюро МГК сегодня открылось на час двадцать минут позже обычного времени. Причиной этому будто бы было ожидание моего прихода. Если это так, то решительно протестую, так как сегодня, предвидя что я не менее важными делами, чем дела МГК, задержусь, я т. Хрущеву днем сказал, что, возможно сегодня, я на бюро не смогу быть, а через моего помощника т. Булушева я уже прямо сказал, что я, во всяком случае, надолго опоздаю. Как член бюро я поступил лояльно и заранее предупредил. Несмотря на это меня ставят в неловкое положение, которого я сам никогда бы не допустил, ибо я всегда всеми фибрами души против того, чтобы целое бюро ждало кого-либо из членов бюро, в том числе и меня. С коммунистическим приветом
