. Для секретаря Московского областного комитета Василия Егоровича Егорова перевод в систему Центросоюза оказался еще болезненнее. Едва получив выписку из решения Политбюро, он писал Кагановичу: «Значит, так надо и я, конечно, буду работать, как и подобает большевику. Жаль, что я не оправдал твоих надежд на меня и сильно подорвал к себе твое доверие. Постараюсь снова завоевать твое полное доверие упорной работой на новом деле»
[205].
Состав бюро Московского комитета партии отражал значимость тех или иных руководителей, важность тех или иных организаций. К таковым, помимо секретарей комитета, относились председатели Моссовета и Мособлисполкома (МОИК), полномочный представитель (с лета 1934 г. – начальник управления) НКВД по области, представитель от Московского военного округа (МВО). Двое последних, при необходимости, могли использовать это положение для кадровой помощи своим ведомствам[206].
В воспоминаниях Никита Сергеевич упомянул некоторых людей, с которыми работал в Московском комитете в ту пору. Преимущественно все они были членами или кандидатами бюро городского или областного комитета партии. К таким относился второй секретарь МК ВКП(б) Натан Вениаминович Марголин (Марголин-Циганов) – старый знакомый Хрущева и друг Кагановича, который, по мнению Никиты Сергеевича, «был человеком проверенным и хорошо известным»[207]. Секретаря Калужского райкома Бориса Ефимовича Трейваса Хрущев характеризовал как очень дельного, хорошего и умного человека, который «работал очень хорошо, преданно, активно»[208]. Секретарь Ленинского райкома Москвы, а с 1936 г. секретарь МГК Семен Захарович Корытный заслужил оценку дельного человека, хорошего организатора и хорошего оратора[209]. Все эти трое вместе с Хрущевым работали в первой половине 1931 г. в Бауманском райкоме и делали вместе с ним карьеру.
Запомнил Хрущев и других партийных руководителей – вторых секретарей МГК Евгению Соломоновну Коган (с 1936 г. – заместитель председателя Моссовета) и Михаила Максимовича Кулькова. Первая, человек «исключительной честности и благородства», курировала вопросы культуры. Как утверждал Никита Сергеевич, именно благодаря содействию Коган его указание создать песню о Москве было успешно выполнено Покрассом [210]. Оценка второго, который до 1935 г. возглавлял ряд столичных райкомов, была более сдержанной – «не блиставший особыми качествами, но вполне честный и надежный», по мнению Хрущева [211]
