— Нет, — ответил он и улыбнулся, не поворачивая лица от дороги.
И она опять смутилась, подумав, что он догадался о причине паузы. Но он не догадался, а улыбался просто от удовольствия. Он давно не играл в эту игру и сто лет не ощущал себя частью сюжета.
В городке и впрямь было пусто. Время застыло тут, заветренное гулом моря, разрезаемое ударами колокола. Если бы не спутниковые тарелки на домах и не витрины с предложениями недвижимости, век был бы неотличим от любого из прошедших. Неподвижный строительный монстр над верфью, с чайкой на стреле крана, смотрелся декорацией. Если Моникендам и заметил уход войск герцога Альбы, то ничем этого не выдал.
В полупустом кафе пережидал жизнь пьяница — пожелтевшие волосы, энная кружка пива, спаниель у ног. Не поднимая морды с пола, одним движением брови, друг человека проводил вошедших печальным взглядом. Больше никому не было до них дела: пара стариков, он и она, неотрывно смотрели на море, как будто ждали какой-то вести с линии горизонта.
Чуткая официантка предложила Ингрид и Марко столик в углу террасы.
Они что-то выбрали и остались вдвоем, и счет пошел на минуты. Разговор скользил, не имея настоящей опоры. Они были одни, и мужчина, с которым она приехала сюда, смотрел ей прямо в глаза. Иногда она отворачивалась, и тогда — она чувствовала это — он ощупывал взглядом ее грудь под пуловером и шею. От его взгляда твердели соски, и она долго не поворачивала голову.
Официантка принесла салаты и удалилась, и Ингрид уже молила бога, чтобы этот человек поскорее поцеловал ее, чтобы ей не пришлось делать это самой.
Когда он отошел в туалет, она встала, чтобы перевести дух. Вышла на причал, смотрела на яхты и море в просвете мачтовой рощицы и думала о нем… И обернулась, когда он уже подходил к ней.
Официантка старалась зря: целоваться эти двое начали прилюдно.
Они летели в этот обрыв давно. Марко немного притормаживал из драматургического интереса, но, идя к столику, уже знал: сейчас. Возвращение в реальность оказалось, однако, совершенно непредвиденным: девушка разрыдалась и с минуту дрожала, вжавшись в него и наугад целуя в шею и подбородок. Даже старик на террасе оторвался от линии горизонта.
— Тщ-щ… — как ребенку, испуганно шептал Марко, гладя по стриженому темечку и спине. — Тщ-щ… Все хорошо. Все хорошо…
И она часто закивала, не отрывая лица от его груди.
— У тебя все в порядке? — спросил муж. Спросил не сразу — дал себе время ее рассмотреть. Было около часа ночи. Спросил без выражения — ни заботы, ни презрения не было слышно в ровном голосе. Просто вопрос.
