- Я поставлю защитный контур от скорпионов и змей, — сообщил он, не дожидаясь пространных обсуждений и наводящих вопросов. — У него ограниченный радиус. Ты так или иначе будешь спать рядом.
Варианта, в котором городская женщина предпочла бы общество змей и скорпионов, он не рассматривал вовсе, и мне нестерпимо захотелось именно так и поступить — из чистой вредности.
К счастью, еще у меня был здравый смысл — хоть и не очень чистый.
- Хорошо. Но…
Камаль выразительно закатил глаза, не дослушав.
- Для того, о чем ты подумала, я бы поставил шатер.
- Обнадеживающе, — пробормотала я, мучительно залившись краской.
Камаль хмыкнул и принялся разбирать один из тюков: на свет появился мешочек с терпко пахнущими чайными листьями, полупрозрачный кусок сахара и мешочек с крупой. Я добавила к этому поистине городскую роскошь: полоску солонины, которую было гораздо разумнее растереть между жерновами, чем пытаться прожевать, горсть фиников и кислое молоко — и бесцеремонно захватила власть над чужим котелком.
- Интересно, что бы сказал твой любовник, узнай он, что ты готовишь для постороннего, — хмыкнул Камаль.
Я вспыхнула моментально.
— Я не!.. — и так же быстро затихла, поняв, что именно такой — искренней и внезапной — реакции Камаль и добивался, не удовлетворившись моим давешним ответом о причинах столь специфической поездки.
Вдобавок ко всему, я по-дурацки жалела, что и в самом деле не его любовница. Это, пожалуй, сделало бы все куда проще и приземленнее.
Но где Рашед — и где простота?..
- Мой господин был бы изрядно удивлен, — взяв себя в руки, все-таки ответила я. — Он полагает, что мой единственный талант заключается в небывалом умении игнорировать правила приличия.
- Но при этом ты не его наложница, — полуутвердительно произнес Камаль.
Я неопределенно пожала плечами. Кажется, придерживаться старой легенды было поздновато.
- Он странный, — постановил Камаль и медленно, будто бы в глубокой задумчивости, размотал шарф.
Я кивнула.
Странный. Ни на кого не похожий. С этим не поспоришь.
А вот кочевник для человека смешанных кровей выглядел весьма заурядно: тагельмуст скрывал угловатый подбородок и полные губы, постоянно норовящие изогнуться в усмешке, наплевав на кодекс сдержанности. Из запоминающихся черт имелась разве что синеватая щетина, навевавшая смутные воспоминания о страшных сказках про излишне любопытных девиц, и я поспешила отвести взгляд.
Камаль успешно сделал вид, что это совершенно нормальная реакция на арсанийский жест безусловного доверия. Я сделала вид, что ни о каких жестах не догадываюсь.
