Но излишества не были в натуре Лизетты. Сенатор был добр и щедр, и ему очень понравилось, что Лизетта вскоре стала откладывать сбережения. Она вела своё хозяйство экономно, покупала одежду по выгодным ценам и каждый месяц отсылала энную сумму своему отцу-герою, который на эти деньги приобрёл небольшой участок земли. Она продолжала вести тихую и скромную жизнь, и мсье ле Сюёр был рад услышать от консьержки, имевшей сына, которого она хотела устроить на государственную службу, что Лизетту посещают лишь её тётушка и пара подружек из салона.
Никогда в своей жизни Сенатор не был более счастлив. Ему доставляло удовольствие думать, что и в этом мире добрые дела вознаграждаются: разве не из чистой доброты сопроводил он свою жену в модный салон в тот день, когда в Сенате обсуждался вопрос о долге Америке, и таким образом впервые увидел очаровательную Лизетту? И чем больше он узнавал её, тем больше росло его обожание. Она была легка в разговоре, весела и приветлива. Она уважительно и разумно выслушивала его рассуждения по деловым и государственным вопросам. Если он приходил усталым, Лизетта помогала ему расслабиться и отдохнуть, а если он был угнетён — умела его развеселить. Она всегда радовалась его приходам, а заходил он довольно часто, обычно с пяти до семи, и огорчалась, когда он уходил. Она вела себя так, чтобы он считал её не только своей любовницей, но и другом. А когда они вместе обедали в её квартирке, хорошо подобранные блюда и нестеснённость дарили ему блаженство подлинно домашнего уюта. Приятели говорили Сенатору, что он помолодел на двадцать лет. Так он себя и чувствовал, и сознавал, сколь благосклонна к нему судьба. И не мог не ощущать, что после жизни, исполненной праведных трудов и общественного служения, это полагалось ему по праву.
Поэтому для него оказалось ударом, когда после двух лет этого счастья он неожиданно вернулся в Париж в воскресенье рано утром из поездки в свой избирательный округ, которая должна была продолжаться до понедельника, и, открыв дверь квартиры своим ключом, надеясь, поскольку день был выходной, застать Лизетту ещё в постели, обнаружил её за завтраком в своей спальне tet-a-tet с молодым человеком, которого он раньше никогда не видел и на котором была его (сенатора) новенькая пижама. Лизетта удивилась его приходу. Да что удивилась — просто вздрогнула.
— Tiens, — сказала она. — Откуда ты взялся? Я не ждала тебя до завтра.
— Министерский кризис, — ответил он механически. — Меня вызвали. Мне предлагают занять пост Министра внутренних дел. Сенатор вовсе не хотел произносить этих слов. Он гневно взглянул на молодого человека в своей пижаме.
