Когда мадам Саладин рассказала о такой возможности Лизетте и объяснила, какой пост занимает их великодушный гость, каким достоинством и положением он обладает, юная особа презрительно повела прелестным плечиком.
— Cette vielle carpe, — сказала она, что в не вполне точном переводе должно было значить «старая калоша».
— Какая разница, старая калоша или новая, если она определила тебе роль? — спросила мадам Саладин.
— Et ta soeur, — сказала Лизетта.
Эта фраза, означающая, конечно, «и твоя сестра» и звучащая вполне безобидно и даже бессмысленно, в устах хорошо воспитанной юной дамы представляется мне несколько вульгарной и произносится только, если дама решила кого-то огорошить. Она выражает сильнейшее недоверие, и её точный перевод на обычную речь слишком груб для моего целомудренного пера.
— Во всяком случае, у нас будет шикарный обед, — сказала мадам Саладин. — В конце концов, ты уже не ребёнок.
— А где, он сказал, мы будем обедать?
— В «Мадридском дворце» — всем известно, что это самый дорогой ресторан на свете.
А почему бы ему и не быть самым дорогим? Здесь отменно готовят, имеют знаменитый винный погреб, и нежным вечером в начале лета — это наиприятнейшее место для ужина. На щечке Лизетты появилась милая ямочка, и она улыбнулась во весь свой большой алый рот: зубы у неё были без малейшего порока.
— Я смогу одолжить платье в салоне, — шепнула она.
Через несколько дней ответственный секретарь Сенатора отвёз мадам Саладин и её обворожительную племянницу в Булонский лес. В одном из самых удачных нарядов своего салона Лизетта выглядела восхитительно, а мадам Саладин — в её собственном чёрном атласном платье и шляпке, которую Лизетта сделала для этого случая, — чрезвычайно респектабельно. Секретарь представил дам мсье ле Сюёру, приветствовавшего их достойно и любезно, как подобает политику, привыкшему обходительно обращаться с жёнами и дочерьми влиятельных людей в своём избирательном округе. А именно такими, как он проницательно сообразил, и представят себе его гостей те, кто сидит за соседними столиками. Обед прошёл очень мило, и не больше чем через месяц Лизетта переехала в чудную квартирку на удобном расстоянии и от места её работы, и от Сената. Квартира была отделана в стиле модерн модными драпировками. Мсье ле Сюёр предпочитал, чтобы Лизетта продолжала работать в салоне. Его вполне устраивало, что в часы, которые он должен посвящать делам, она имеет занятие, потому что это удержит её от баловства, а он очень хорошо знал, что женщина, которой нечем занять себя целыми днями, тратит гораздо больше денег, чем женщина, имеющая занятие. Умный человек всегда должен думать о таких вещах.
