— То есть, хотите умереть? Вам совсем не страшно?!
— Нет, друг мой, это ничуть не страшно. Намного хуже слышать разговоры дочери и зятя, считающих тебя глухой слабоумной старухой. Ужасно просыпаться от боли. Неприятно понимать, что ты уже никогда не будешь свободен в своих поступках и решениях. Печально осознавать, что близкие люди по-прежнему заботятся, но с куда большей охотой говорили бы о тебе в прошедшем времени. Погано быть обузой, балластом, лишним грузом, от которого всем не терпится избавиться… Вот, что на самом деле страшно, милый юноша! — в какой-то момент Рут замолчала, словно ее саму неприятно удивили эти открытия. — Если бы я могла попросить что-либо у Бога, я бы молила его о вечном покое, переходе в иной мир, где я вновь увижу мужа, моего ненаглядного Тео…
— А что, если бы вы узнали, что встречи не случится? Что смерть лопнет вас, словно мыльный пузырь, не оставив даже воспоминания? Не будет воссоединений с мужьями, родственниками и домашними животными… Никаких райских садов, вечного блаженства и прочей аллилуйи. Это повлияло бы на ваше решение?
— Что же… осознавать это — печально. Но ни на секунду я бы не задумалась над своим решением. Все это, — Рут оглядела части своего на ходу разваливающегося тела, — не жизнь, а настоящее мучение, которое должно закончиться. Поверьте, Морт, смерть я встречу не с гримасой ужаса, а с благодарной улыбкой. В этот момент я буду по-настоящему счастлива… Хотя, я уже счастлива! Сегодня я впервые прошлась в одиночестве… Ближе к ночи поплачусь за это невыносимыми болями во всем теле, но пока все хорошо. Спасибо вам за доброту и снисходительность! — завершив монолог, старушка сморщилась, будто от дольки лимона во рту и в глазах ее заблестели слезы.
Не сказав ничего в ответ, Морт мягко положил свою ладонь поверх ладони Рут, словно любящий сын, утешающий роптания седовласой матери. Женщина, ничуть не удивившись поступку, наклонила голову вбок, едва коснувшись острого плеча. На ее лице затаилась кроткая, преисполненная благости улыбка, веки послушно опустились. Старушка сделала глубокий вдох и обмякла на выдохе, точно провалилась в глубокий, долгожданный сон. Чувствуя, как тело женщины безвольно оперлось на него всем весом, Смерть кивнул и вновь закрыл глаза. Где-то вдалеке два женских голоса отчаянно звали Рут, срываясь на сиплый крик, но до скамейки в парке это доносилось, как сквозь толщу воды, что незримо затопила пределы этого укромного местечка…
