Арслан-батыр, однажды с интересом наблюдая за играми, сказал сыну:
— Лошадь тебя не понимает, не видишь? Смени. Возьми в табуне парочку из тех, что незнакомы с недоуздком, и учи.
На другой же день Кинзя отправился на пастбище, где жировал табун. Он долго выбирал подходящую лошадь. Глаза разбегались. Нравились ему жеребцы-двухлетки с подрезанными гривами, но для их обучения потребовалось бы довольно-таки много времени. Его взгляд остановился на трехлетней кобыле караковой масти. Табунщик Алимгул одобрил его выбор.
— Резвую выбрал, мурза. Ай-ай, не кобылка, а заглядение. Ноги стройные, грудь ястребиная. А грива-то, грива — чисто пламя!
С подбором второй лошади Кинзя измучился. То копыта слишком велики, то редкий волос у хвоста. У одной челка куцая, у другой бабки коротки. Приглянулась одна чалая лошадка, но караковая не захотела признать ее, закапризничала.
— Не получится из них пара, — сказал Алимгул. — Ты, мурза, возьми-ка для парной езды вон того буланого коня. Он постоянно ходит следом за караковой. Они однолетки. Если не веришь, на зубы взгляни.
Кинзя только теперь обратил внимание на поджарого, с горячими глазами и точеной мордой коня. Как же он сразу его не приметил?
— После выездки никто еще их не приручал, — нахваливал выбранных лошадей пастух. — Сумеешь себе подчинить — на долгие годы сдружитесь.
Если караковая и буланый сразу потянулись друг к дружке, человека они дичились долго. При его приближении недоверчиво прядали ушами, фыркали, косили глазом. Кинзя с утра до поздней ночи пробыл рядом с ними, разговаривал, ласково похлопывал по крупу, угощал с руки кусочками лепешки. Через несколько дней они уже бежали на его призывный свист, а неделю спустя послушно позволяли надеть на себя узду. Он прилежно расчесывал им гривы, купал в реке, до изнеможения тер скребницей шелковистые бока. Лошади хорошели на глазах. На них красовались шитые узорами седла, сияли бронзовыми бляхами нагрудники, предназначенные для того, чтобы седло не соскальзывало назад, подхвостники были украшены наборными кистями. Загляденье да и только!
Кони плясали под всадником от нетерпения и избытка молодой силы, однако Кинзе пришлось повозиться с ними, приучая к военным упражнениям. Он целыми днями не слезал с седла. С зарей мчался с товарищами в горы, взбирался на крутые склоны, преодолевал карнизы, лепившиеся к отвесным, как стена, скалам, специально выбирал узкие тропы. Так объездил он всю округу до Тусеркая и истока Бугаля, до поймы Суканыша и Силязи.
