Когда-то вся жизнь проходила в кочевке, и ничего хорошего в том не было. Много лет тому назад, после восстания Алдара и Кусима, наступили относительно тихие времена.
Кипчакский юрт поделили на несколько отдельных волостей, затем началось закрепление земель за аймаками бушман-кипчакского рода. Именно тогда Арслан-батыр, еще молодой, только вступавший в пору зрелости, начал подумывать, а не осесть ли ему где-нибудь домом, чтоб зажить крепко и основательно. Многие его разубеждали, отговаривали, с пеной у рта доказывая: мол, что может быть лучше и прекраснее нашей вольной кочевой жизни? И деды так жили, и прадеды — не нам менять их уклад. Арслан на их уговоры лишь рукой махнул. Бесконечные скитания — не мед. Весной — откочевка на язлау, летом — на джайляу, осенью — кузляу. А повеет зимней стужей — думай, как провести кышлау. Нет, надо прекратить скитания. В немалой степени на его решение повлияла разбросанность закрепленных за ним угодий и пастбищ. Одни из них на сакмарском берегу, другие — у излучины Каны, да еще в долине Иргиза, Ташлы, Нугуша. Допустим, джайляу проводишь на Сакмаре, а кышлау на Нугуше. Кочевье превращается в сплошное мучение. Расстояния-то какие! Да и перебираешься с одной стоянки на другую не по воздуху, а через чужие участки. Правда, кочевые пути были намечены и утверждены на племенном сборе. Обычно старались строго придерживаться этих путей, потому что их нарушение вызывало серьезные споры и вражду. И не было большего неудобства, чем ехать через наделы другого рода. Но чужой род — полбеды. Он, Арслан, готов был прочесть тысячу молитв, лишь бы копыта его коня не коснулись угодий тарханов собственного рода — Бирдегула, Явгасты, ибо эти тарханы — его непримиримые враги.
Взвесив все за и против, Арслан-батыр облюбовал долину близ рек Нугуша и Суканыша, по соседству с юрматинцами и тамьянцами, и заложил на берегу Назы постоянное становище. Место удачное, жаловаться не приходится. Слева возвышаются холмы с глубокими лощинами, лесистые косогоры. Дальше пойдешь — начинаются отроги Урала. Напротив — воды Назы, а за ней — большая луговина. Правда, речка небольшая. Рожденная из двух родников, бьющих из недр горы под сенью густого леса, весело бежит она по каменистому склону, чтобы слиться за аулом с рекой Тора; та, в свою очередь, впадает в Нугуш, а тут и до Агидели рукой подать.
Как раз напротив аула Назы делает крутую излучину, которая чуть приподнята над остальной местностью. Едва Арслан-батыр начал рубить здесь избу, на самом удобном и высоком участке, как вместе с ним начали селиться родичи — и близкие, и дальние. Кто побогаче, тот возводил бревенчатый сруб, а беднота сооружала избы-полуземлянки, лубяные балаганы, крытые камышом — благо далеко за ним не ходить. Никто не помышлял поставить себя на одну ногу с Арсланом-батыром, признавая его превосходство во всем. «Высоко поднимается луна, и только лев может запрыгнуть на нее, а нам этого не дано», — говорили аульчане, играя словами «лев» и «арслан», что означает одно и то же.
